Черные викинги
Шрифт:
Он находился возле самой границе Хельхейма и через несколько минут перед ним открылась безбрежная гладь великой реки мертвых — Гьолль. До нужного моста было еще далеко, но скорость передвижения в загробном мире сильно отличалась от земной и расстояние, которое предстояло преодолеть, вовсе не выглядело таким уж серьезным. Места, по которым пролегал его маршрут, находились в противоположной стороне от торного пути, где нескончаемым потоком следовали души умерших. Охраняемые свирепыми псами-демонами, не позволяющими им ни на метр сойти с дороги, люди общей массой брели к мосту, и только в конце пути они получали распределение, в какую сторону Хельхейма надлежит отправляться каждому из них. Здесь все получали строго по заслугам, и если кто-то попадал в страну
Мост, к которому направлялся Армор, назывался Гьяллабру, в то время как основной мост не имел конкретного названия. В отличии от общего моста, целиком состоящего из лезвий острых ножей, направленных строго вверх, Гьяллабру был сделан из чистого золота и был невидим для большинства новоприбывших. Неширокий, он был создан исключительно для тайных посетителей Хельхейма, которым было незачем афишировать свое появление здесь. Он упирался в абсолютно гладкую каменную стену, которой, собственно, помимо реки, был окружен Хельхейм, и только избранные могли пройти в потайные врата, специально открываемые для них изнутри. Великан-йотун Ари, превращаясь в орла, постоянно кружил над Гьолль, а увидев необычного путника, тут же сообщал о нем Хель, которая и принимала решение о дальнейших действиях. Все остальные, переправившись через реку, попадали к гигантским вратам Хельгринд, где их встречала великанша Модгуд, подчиненные которой и перенаправляли мертвецов к местам их вечного пребывания. Вступая на дорогу Хельвег, имеющую до сотни ответвлений, они в последний раз видели вокруг себя меняющийся пейзаж. Единственной их начальницей была теперь сама Хель, одновременно присутствующая в каждом уголке своего царства. Она существовала внутри каждого демона-надзирателя и ничто не могло укрыться от её всевидящего ока.
Орла Ари Холлисток заметил даже раньше, чем великан-йотун увидел его темную фигуру. Будучи уже на середине моста, он остановился в ожидании, а затем приветственно поднял вверх левую руку:
Приветствую тебя, Ари!
Приветствую, мой лорд! В который раз вам удается пройти к мосту незамеченным!
Не твоя вина, друг мой. Ты заметил бы и мышь, это все знают.
Да, - засмеялся йотун, описывая круги над головой Холлистока, - но мышь заметить легко, а ваша фигура словно растворяется в пространстве! Доложить хозяйке, что вы прибыли?
Скажи, Ари, скажи ей обязательно. И пусть мне откроют ворота.
Хорошо, сударь. Листвор будет ждать вас у скал. Я полетел!
Спасибо!
– Генрих махнул ему рукой и орел быстро исчез, растворившись в густом тумане.
Глава 23. Первые встречи.
Оставшись в одиночестве, Армор вновь зашагал по мосту. Река Гьолль ревела под ним, беснуясь в своем вечном волнении, и казалось, что в мире не существует ничего, кроме тумана и рокотания ее густой черной воды, в котором воедино слились глухие стоны и яростное лязганье железа.
Стены Хельхейма появились неожиданно. Сколько раз Армор ходил по этому пути, но так ни разу и не смог предугадать момент его окончания. Могучие скалы, сплошь состоящие из черного блестящего камня, внезапно вынырнули из тумана, одновременно ознаменовав собой, как конец моста, так и начало владений Хель. Обычно упираясь в гладкую глухую стену, для Холлистока мост закончился проемом открытых ворот, возле которого стояла старуха, сжимавшая в руке длинное копье. Огромная, неряшливо одетая, с нечистым лицом, она производила весьма неприятное впечатление, но горе тому, кто не окажет ей достаточного почтения. Листвор и Бьюгвор, две колдуньи, с незапамятных времен охраняли чертоги Хельхейма и не одна сотня тысяч путников попала на Берег Мертвецов или в Настронд, только потому, что они вызвали их неприятие или недоверие.
Подойдя к Листвор почти вплотную, Армор поклонился.
Ты все молодеешь и молодеешь!
– сказал он, с улыбкой отнимая руку от груди.
– Здравствуй, почтенная Листвор!
Здравствуй, могучий тертон, спасибо! Давно вас не было видно!
– голос Листвор звучал звонко и весело, входя в явный диссонанс с ее внешностью.
В ответ Генрих развел руками:
Время-понятие относительное. Для кого-то оно идет быстрее, для кого-то медленнее, а иногда и наоборот! Расскажи лучше о вас. Как Бьюгвор, что нового?
А!
– Листвор шутливо отмахнулась.
– Бьюгвор все такая же вредная сварливая старушенция! А что нового… да, ничего особенного. Там у вас, наверху, недавно была большая война, так что здесь народа добавилось видимо-невидимо. Нам всем пришлось трудится почти непрерывно. Но распределили, справились. Хельхейм большой, места хватит для каждого.
На земле война была сорок лет назад, - Холлисток мягко улыбнулся.
– Хотя, время для вас — понятие относительное, понимаю. Ладно, дорогая Листворт, благодарю за то, что не заставила меня ждать у ворот. Я думаю, мы еще увидимся — прощаться не буду.
Проходите, Армор, проходите!
– Листвор отошла в сторону, пропуская его внутрь скалы.
Холлисток кивнул и направился вперед по широкому прямому коридору, в дальнем конце которого с трудом проглядывалось его окончание, сейчас представлявшее собой лишь маленькую серую точку.
А хозяйка по вам скучает!
– Холлисток успел отойти на порядочное расстояние, когда издалека вдруг вновь послышался голос Листвор, которая так и стояла у ворот, глядя ему вслед.
– Конечно, со мной она говорить о таком не будет, но я знаю точно.
Генрих остановился.
У нее все нормально? Ничего не изменилось?
– не оборачиваясь спросил он, помедлив несколько секунд.
Всё в порядке! Она сейчас такая красавица! А вы у нее один!
Едва Холлисток вышел из ворот, как скала за ним сомкнулась, вновь превратившись в единый каменный монолит. Теперь он очутился в живописной долине, такой огромной, что обрамляющие её горы лишь угадывались в неверных очертаниях где-то вдали. Эта земля, ранее называвшаяся Йормунгрунд, с момента воцарения Хель носила теперь её имя. Ранее почти полностью состоящая из гор, подземелий и долин, покрытых острыми камнями, теперь она представляла собой смесь равнин, холмов и лесов, сверкающих яркими красками ранней осени. Именно это время года Хель любила больше всего и теперь во всей её стране правила бал вечная осень, не имеющая ни начала, ни конца. Конечно, для людей, совершивших при жизни определенные злодеяния и проступки, в Хельхейме имелось достаточно мест, олицетворяющих собой настоящий ад, но в целом он не производил гнетущего впечатления. Хельхейм, загробный мир, был самым большим из пяти миров, составляющих Вселенную, и места в нем с избытком хватало для всех. Для человеческого сознания его размеры были недоступны, ведь даже третий мир, мир теней, в понятии людей не имел физических границ.
Дворец Хель, Эльвиднир, располагался примерно в десяти тысячах километрах от того места, где сейчас находился Армор — Генрих Холлисток. Надо сказать, что даже при его теперешнем шестиметровом росте (хотя рост Листвор, например, составлял около десяти метров), а также учитывая разницу в скорости перемещения по физическому и загробному мирам, это расстояние все равно не переставало быть огромным. Впрочем, Генриха это не пугало. Как и любой представитель внеземной формы жизни, обладающий определенным статусом, он имел возможность пользоваться набором заклинаний, делающих пребывание в подобных местах вполне комфортным и естественным. Прочитав заклинание скорости, он настолько стремительно понесся вперед, что через каких-нибудь полчаса был уже на месте. Перемещение представляло собой не полет, а обычную ходьбу, отличавшуюся от земной тем, что пространство перед ним сжималось и разжималось, чутко реагируя на каждый последующий шаг. Это давало возможность не только не чувствовать усталости, но и не упустить ни одной детали путешествия.