Черные викинги

Роуд Макс

Знаю, Хела, знаю. Но я не собираюсь просить невозможного. Мне нужно знать, кто умрет в Стокгольме в ближайшее время смертью через отсечение головы. Вот и всё.

Хель на время задумалась, глядя куда-то на стену, а затем с хитрецой посмотрела на Холлистока, не сводящего с нее глаз:

Что я буду с этого иметь?

Тот ждал этого вопроса и улыбнулся:

Мойлу и компанию придурков, которую он возглавляет. Товар жирный, стоящий - не прогадаешь. Старый вампир никогда не попал бы в Хельхейм при других обстоятельствах.

Хель весело расхохоталась:

Неплохое предложение! Даже как-то не хочется поломаться для начала! Хорошо,

ты получишь свое, милый. Ты и так уже немало сделал для меня — дал почувствовать себя женщиной, которая любима, которую уважают, а не боятся. Но прежде чем мы перейдем к делу, ответь мне на один вопрос.

Пожалуйста!
– успокоенный и умиленный ее словами, Холлисток, заложил обе руки за голову и вытянулся на кровати.

Зачем Мойле эта жизнь, она ему не надоела за тысячелетия? Потусторонний мир широк и светел, там вечное лето. Ведь он давно заслужил покой.

Холлисток пожал плечами:

Он влюбился.

В кого?
– в изумлении Хель широко открыла глаза.

В женщину. В простую земную женщину.

Как он не вовремя!
– она снова рассмеялась.
– Поздняя неожиданная любовь, как интересно! И ты хочешь лишить старика этой сладости? Не стыдно? Посмотри на нас с тобой, вспомни своих земных женщин — разве именно это не самое главное счастье в жизни!?

Главное. Но устроить свое счастье на чужих смертях нельзя. Расплата приходит всегда — в мире людей со временем, а если дело касается чести Высших, то сразу.

Хель покачала перед ним пальчиком:

Результаты божественных ритуалов непреложны. Если этот Мойла завершит свое дело, то даже Высшие не смогут ничего с ним поделать в течении ста лет. Так что сразу — совсем не сразу.

Улыбнувшись, в ответ Генрих тоже поднял вверх указательный палец:

А должно быть — сразу! Таков закон.

Ты мой законник!
– Хель ласково потрепала его по голове.
– Ну что же, господин Армор, блюститель правды и ревнитель законов, пройдемте к зеркалу. Как всегда, все ответы на твои вопросы — там.

Легким движением встав с кровати, она подбежала к противоположной стене и раздвинув ее в обе стороны, словно бабочка впорхнула в соседний зал, успев при этом игриво вильнуть упругими сочными ягодицами. Холлисток прошел следом и вскоре присоединился к ней, стоявшей возле гигантского зеркала, без остатка занимавшего площадь широкой стены. Зал, огромный и темный, был начисто лишен какой-либо обстановки, а единственным элементом декора, придающем помещению уюта, был толстый темный драп, туго натянутый с трех сторон. Само зеркало напоминало скорее экран кинотеатра, на котором переплетались непонятные живые узоры, постоянно меняющие как цвет, так и форму. Напрямую не отражая ничего, оно подчинялось только своей хозяйке, видевшей в нем ответы на любые свои вопросы, касавшиеся не только прошлого, но и будущего. Одновременно, зеркало служило для нее инструментом наблюдения за Хельхеймом и ничто, даже мысли его обитателей, не могли укрыться от всевидящего ока.

Запоминай имена, - сказала Хель подошедшему к ней Холлистоку, не отрывая взгляд от проносящихся перед ними отображений, понятных только ей.
– Летоисчисление какое брать?

Христианское.

Как скажешь. Итак, слушай внимательно: Карл Эккерберг, рождение 16 мая 1953 года, Альбин Габриэльсон — 4 февраля 1971, Алексндр Юленстен — 11 июня 1959, Анне Эльмебю — 12 марта 1937 и Аннели Каллинг — 6 мая 1948.

Всё?

Ты просил узнать про ближайшее время — так что всё.

Дни

рождения у них приходятся на четверг?

Обожди… сейчас, - Хель ненадолго задумалась.
– Да, именно четверг.

А день смерти?

В какой день?

Нет, число.

21 июля 1988 года.

Что?!
– Холлистоку захотелось, чтобы он ослышался.
– Все одновременно?

Да, один за одним. А что такое, милый?

Это же через два дня! А для меня, когда я смогу вернуться, 21 июля настанет и вовсе через день..

Хель вновь посмотрела на зеркало:

Пожалуй, даже быстрее.

Что ты имеешь ввиду?

Это будет ночь с 20 на 21, со среды на четверг.

Опять четверг!
– Холлисток скрипнул зубами.
– Все происходит в день Тора, весь ритуал строится на этих четвергах. Но как же ошибся отец и остальные! Все думали, что ритуал столетия похож на ему подобные, а оказалось, что он требует существенно меньше времени.

Для тебя это плохо?

Вот уже думаю над этим. Знаешь, пожалуй, что нет.

Я помогла тебе?
– Хель повернулась к Генриху и, обвив его шею руками, посмотрела прямо в глаза.

Более чем! Мойла рассчитывает завершить все сразу, а вместо этого я сам покончу с ним одним ударом.

У тебя уже есть мысли, как сделать это?
– она с интересом наблюдала, как лицо тертона принимает жесткое, стальное выражение.

У меня уже есть план. Подробно он еще, конечно, не разработан, но общая схема рисуется четко. Это будет мой шедевр!

Хель рассмеялась:

Не сомневаюсь! Особенно приятно, что и я внесла в него свою лепту.

Ты сделала всё!
– Холлисток притянул ее к себе и нежно поцеловал.
– Мне остается только техническая сторона вопроса.

Видишь, как хорошо все делать вместе!
– прошептала она, не отрываясь от его губ.

С тобой все легко!

Есть повод отметить все это! Ты не против небольшой пирушки? Отметим встречу.

Холлисток с улыбкой развел руками:

Когда я был против?!

Тогда зовем гостей!

Глава 26. Гости Хель. Все свои.

Понимая, что в скором времени Армору будет необходимо покинуть Хельхейм, хозяйка загробного мира не медлила. Вызвав служанку Ганглати, она быстро согласовала с ней меню предстоящего пира, и как только та отправилась на кухню выполнять полученные указания, занялась подбором состава гостей. Генрих не хотел создавать излишнюю шумиху своим появлением, и после некоторых препирательств они сошлись на том, что на этот раз целесообразно будет ограничится лишь главными лицами Хельхейма, не привлекая среднего, а тем более, нижнего звена. Для этих целей решено было выбрать малую трапезную, расположенную в нижнем ярусе Эльвиднира, называвшуюся Монбьюгг. Рассчитанная ровно на шесть десятков гостей, она как нельзя лучше соответствовала нынешним обстоятельствам, предоставляя пирующим истинно королевский уют. Стены, пол и потолок были отделаны красным деревом, вдоль стен стояли золотые и янтарные статуи, изображавшие, как саму Хель, так и всех ее помощников. Столы, составленные прямоугольником, как и приставленные к ним длинные скамьи, были выполнены из можжевелового дерева, источавшего свой неповторимый аромат. Освещался Монбьюгг, как и другие помещения Эльвиднира, ровным спокойным светом, проникавшем сквозь специальные отверстия в потолке, исходя из никому невидимого источника, о происхождении которого знала только сама Хель.