Черные волки, или Важняк под прицелом
Шрифт:
— Да, извини. Ты у нас уже большой мальчик, сам писаешь в горшок.
Боровой протянул руку и по-отечески потрепал Штыря по волосам — парни засмеялись.
— Ладно, пацаны, пойду проверю, как там наши зазнобы.
Боровой встал с кресла и направился в соседнюю комнату. Остановился в дверях, посмотрел на двух девушек, сидящих на кровати рядком, со сложенными на коленях руками. («Как на похоронах», — пронеслось в голове у Борового.) Затем разлепил пересохшие вдруг губы и сказал:
— Пора.
Девушки покорно поднялись. Боровой
— А рожи-то чего такие постные? Все-таки в гости к Аллаху собираетесь.
Девушки ничего не ответили, даже не подняли на Борового глаз. Он скептически оглядел их наряды. Обе девушки переоделись и накрасились. Блондинка Зурна была одета в джинсы, розовую кофточку и красный кардиган. Волосы ее были распущены и спадали на плечи крупными локонами. Выглядела она эффектно. На брюнетке была длинная цветастая юбка и зеленая кофточка. На голове — кепи. В ушах блестели золотые кольца. «Стильная штучка», — усмехнулся про себя Боровой.
— Ну что, девчонки? Готовы прикончить парочку десятков «неверных»?
Чеченка быстро глянула на него из-под козырька кепи. Взгляд у нее был слегка затуманенный и равнодушный. «Как у наркоманки, — с неудовольствием подумал Боровой. — Как бы менты не придрались. Хорошо, вторая от наркоты отказалась».
— Мы уже выезжаем? — спросила чеченка.
— Да. Через двадцать минут. Если хотите сходить в туалет — самое время это сделать. Потом я надену на вас жилеты и — вперед.
— Я не хочу в туалет, — сказала чеченка равнодушным голосом. Повернулась к блондинке и спросила: — А ты?
— Я схожу, — сказала Зурна. Голос у нее слегка подрагивал. Девчонка явно волновалась, и это Боровому понравилось, потому что он тоже чувствовал легкий мандраж.
— Пойдем, я тебя провожу, — сказал он и потеснился, давая девушке выйти.
При виде блондинки парни в комнате замолчали. Они проводили ее взглядами, в которых читались и восхищение, и презрение, и испуг. Все знали, что девчонка — смертница, и этот факт придавал ей какое-то особо обаяние, словно это была не живая девушка, а сама смерть, пролетевшая по комнате и отбросившая тень на лица всех присутствующих.
— Н-да, — проговорил кто-то, когда она вышла. — Скоро ее уже не будет.
— Ну и что? Может быть, и нас не будет, — возразил кто-то.
— Но ее-то точно не будет. Считай, что ее уже нет. Интересно, как себя чувствует человек, когда точно знает, что сегодня умрет?
— Не знаю, как она, а ты бы от ужаса наложил в штаны, — весело заметил кто-то.
Парни облегченно засмеялись.
Боровой впустил Зурну в санузел, закрыл за ней дверь, а сам остался стоять рядом, в темном коридорчике с ободранными обоями. Подождав с минуту, он стукнул костяшками пальцев по двери и спросил:
— Эй, ты скоро? Зурна не ответила.
— Чего молчишь? Померла, что ли, там? Ответа не последовало и на этот раз.
— Ладно, я вхожу.
Боровой распахнул дверь и вошел в санузел. Зурна сидела на краю ванны и беззвучно плакала. По белым щекам девушки текли грязные от потекшей туши слезы. Аккуратный носик покраснел. Она тихо всхлипывала.
— Что с тобой? — спросил Боровой. Девушка подняла на него взгляд и тихо прошептала:
— Я… боюсь…
— Боишься? — Боровой хотел усмехнуться и сказать что-нибудь едкое, типа «надо же, а вчера ты говорила, что ничего не боишься». Но на лице Зурны отразился такой ужас, что ему вдруг и самому стало страшновато.
Он шагнул к девушке, обхватил ладонями ее лицо, заглянул в глаза. Внезапно что-то дрогнуло в его душе. Он наклонился и поцеловал Зурну в губы. Губы были мягкие, податливые, соленые от слез.
— Не бойся, — сказал Боровой, глядя девушке в глаза. — Ты не умрешь. Я отключу взрыватель.
Зрачки ее расширились.
— Правда? — пролепетала она одними губами. Боровой кивнул:
— Да. Я не хочу, чтобы ты погибла. Ты не такая, как они. Ты наша, русская. Ты не должна…
Она положила пальцы на его ладонь. Прошептала:
— Я не хочу умирать… Это неправильно… Я хочу быть свободной…
— Ты не умрешь, — твердо повторил Боровой и не удержался — снова поцеловал девушку в губы. На этот раз она ответила на поцелуй. Боровой почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Ему вдруг захотело подхватить Зурну на руки, унести ее в спальню… И чтобы сегодняшнего дня не было. Чтобы ничего не было. Только они вдвоем — на каком-нибудь острове, куда не ступала нога человека.
Они долго и самозабвенно целовались, словно были приговорены к смертной казни и это был последний поцелуй в их жизни. Наконец, Боровой слегка отстранился и, продолжая держать щеки девушки в своих ладонях, сказал:
— Взрыва не будет, поняла? Остальным скажу, что взрыватель был лажовый. — Зурна смотрела на Борового полными слез глазами, веки ее подрагивали. — Я буду рядом, — продолжил Боровой, стараясь говорить спокойно. — Когда начнется паника, отведу тебя в машину. Ты все поняла?
Зурна кивнула:
— Да… Я поняла… Уведи меня оттуда, — взволнованно шептали губы девушки. — Я все для тебя сделаю… Я буду с тобой… Всегда… Пока не прогонишь…
— Ну, вот и умница. — Он нежно погладил ее ладонью по волосам. — А теперь умойся, чтобы никто не видел, что ты плакала. Пусть все думают, что все идет своим чередом. Поняла?.. Ну! Выше голову!
Боровой ободряюще улыбнулся девушке, она слабо улыбнулась в ответ.
— Вот и порядок. Давай, приводи себя в порядок. У тебя есть еще пять минут.
Боровой еще раз поцеловал Зурну (вновь по его телу пробежала теплая волна), выпрямился и вышел из санузла.
8
— Ну как? — повернулся Боровой к «черным волкам». — Нигде не выпирает?
Парни оглядели девушек, стоявших посреди гостиной.
— Да вроде нет.
— Не видать.