Черные волки, или Важняк под прицелом
Шрифт:
— Она уже спит. Плетнев покачал головой:
— Вряд ли. Думаю, она дожидается вашего звонка.
— Много ты понимаешь, — сухо бросил Турецкий, который терпеть не мог, когда кто-то вмешивался в его отношения с женой. А тем более — Плетнев.
— И все-таки вам лучше ей позвонить. Турецкий прищурился и сухо произнес:
— Еще раз.
— Что — еще раз? — не понял Плетнев.
— То же самое, только на «ты».
— А, вы об этом. Хорошо. Позвони ей, Саша, она волнуется. Так годится?
— Вполне.
Турецкий
— Явился, не запылился, — язвительно воскликнул Александр Борисович. — Чего так рано? Мы могли бы еще часок-другой подождать.
Щеткин уселся на стул, сунул в рот сигарету и прикурил от зажигалки. Турецкий и Плетнев выжидательно на него смотрели.
— И долго еще ты нас будешь томить? — поинтересовался Александр Борисович.
Щеткин помахал рукой, отгоняя от лица дым, затем снял с плеча сумку, расстегнул ее и положил на стол бумажный пакет с пончиками. Посмотрел на коллег и сказал: — Пончики. Еще горячие. Угощайтесь.
— Если ты не заметил, мы в кофейне, — напомнил ему Турецкий.
— И что?
— А то, что за те полтора часа, что мы тебя ждали, мы съели все пирожные, которые были в меню.
— А, ну дело ваше, — пожал плечами майор и достал из сумки еще один пакет, на этот раз пластиковый и черный.
Турецкий и Плетнев удивленно воззрились на пакет.
— Это мусор, — объяснил им Щеткин. Александр Борисович поднял глаза на майора:
— Забыл выбросить, когда уходил из дома?
— Это не мой. На губах Турецкого зазмеилась усмешка.
— Ты таскаешь с собой чужой мусор? — поинтересовался он.
Щеткин качнул головой и нетерпеливо произнес:
— Это не просто мусор, это мусор из помойного ведра прапорщика Вертайло.
Турецкий и Плетнев снова уставились на черный пакет.
— Дерьмо какое, — проговорил Александр Борисович.
— Не совсем, — возразил Щеткин. — Колбасную кожуру, картофельные очистки и бычки от «Примы» я сразу отмел… А вот это может быть интересно… Антон, ты точно пончиков не хочешь?.. Ну, как хочешь. Итак, вот что мы тут имеем.
Щеткин вынул из пакета какие-то пластиковые обрывки и положил на стол.
— Ну и что это?
— Это порезанные карты оплаты мобильного телефона. — Тут майор соединил два фрагмента и пододвинул получившуюся карточку к Турецкому.
— И что это значит? — продолжал недоумевать тот.
Щепкин постучал по карточке пальцем:
— Карточка, между прочим, стобаксовая. Вы часто такие покупаете?
— Каждый день, — усмехнулся Турецкий. Он склонился над карточкой и внимательно ее разглядел. — Да, в самом деле. Однако ничего странного тут нет. Так ведь экономичней.
— Вообще-то есть один, — сказал Щеткин.
— Правда?
— Угу. Как вы думаете, у кого?
— Ты меня заинтриговал. Неужто у Вертайло?
Щеткин кивнул:
— В точку. Я видел телефонный провод.
Александр Борисович задумчиво побарабанил пальцами по столу.
— Так-так… А не ты ли говорил, что бывший прапор спивается? Питается подножным кормом, не выходит из запоя и все такое. Махнул рукой на свою жизнь.
— Так и есть. Правда, тут есть одно «но». Когда я говорил с Вертайло в последний раз, я заметил одну странность. Был момент, когда глаза у него совершенно прояснились. Как будто весь хмель из башки вылетел.
— Что ж, такое бывает. Уж поверь профессионалу.
— Да, но уже в следующее мгновение он опять лыка не вязал. И как-то уж очень старательно и красиво стал изображать пьяного. Прямо как на сцене.
— Красиво, говоришь… — Александр Борисович потер пальцами подбородок. — Может, тебе показалось?
— Что я, пьяных не видел?
— Веский довод, — одобрил Турецкий. Щеткин стряхнул с сигареты пепел и снова заговорил:
— Говорю вам, ребята, тип более чем странный. — Майор коснулся кончиком пальца телефонной карты. — Сто баксов для деревни это большие деньги. Слишком большие, чтобы тратить их на мобильную связь. К тому же в доме у Вертайло есть обычный стационарный телефон. А в деревне провести телефон — это целое событие. И между прочим, стоит немалых денег.
— И все равно не убедил, — гнул свою линию Турецкий.
— Неужели? — заговорил молчавший до сих пор Плетнев.
Александр Борисович повернулся к нему:
— А тебя, выходит, убедил?
— По-моему, доводы у майора веские, — пожал плечами тот. — С Вертайло явно не все в порядке. Надо брать его в тщательную разработку.
Турецкий с едва заметной усмешкой посмотрел на Плетнева.
— Гм… — проговорил он. — А теперь запомни, что я тебе скажу, Антоша. В нашем деле главное — это не улики, а их убедительность. Любая ошибка или невнимательность сыщика может повести следствие по ложному следу. А это время. Время, потраченное впустую.
— Я думал, когда улик мало, мы обязаны хвататься за любую мелочь, — сказал Плетнев.
Александр Борисович кивнул:
— Правильно думал. Но в том-то и преимущество коллегиальной работы, что твой напарник своим критическим, «незамыленным» взглядом на вещи помогает тебе отбросить все несущественное и пустое. И тем самым уберегает от возможной ошибки. Майор, подтверди! — повернулся Турецкий к Щеткину.
— Подтверждаю, — тот кивнул.
— По твоему сияющему взгляду я вижу, что порванной карточкой дело не ограничилось. У тебя есть еще один козырь?