Черным по черному
Шрифт:
– Господи помилуй, – воскликнул Даффи в притворном изумлении, – уж не оказались ли они правы, сочтя тебя Одином?
Аврелиан странно прищурился, но потом ухмыльнулся.
– О нет. То был лишь избыток религиозного энтузиазма с их стороны. Весьма, правда, уместный.
Даффи почувствовал легкую дурноту, но приписал ее дыму. Он откупорил бутылку, однако не мог теперь представить, что готов отпить хоть немного. “Не суть важно, был ли я Артуром в том вчерашнем сне об озере, – подумал он. – Сейчас я Брайан Даффи и не отдам себя в распоряжение мертвого старого короля. –
– Равно гномы и обитатели гор охраняли тебя, – продолжал Аврелиан, – именно потому, что знали, кто ты, хотя сам ты тогда об этом не подозревал. И потому Ибрагим отправил крылатых ифритов, чтобы не дать тебе оказаться здесь. А его прихвостень Заполи подослал обычных убийц, чтобы перехватить тебя. Когда же попытка провалилась, он попытался посулами переманить тебя на сторону Востока. Я не думаю, что он лгал, предлагая султанат.
Человечек в черном вскочил, открыл буфет и погрузился в его темное нутро.
– Вот, – негромко проговорил он, извлекая длинный прямой меч и протягивая его ирландцу.
Даффи оглядел меч – более длинный и тяжелый, чем он привык, рукоять под обе руки заканчивалась простой перекладиной. Воспоминания внезапно захлестнули его рассудок. Калад Болг, думал он, меч, прославленный в легендах, как Эскалибур. Тот самый, что был в его сне – когда по приказу приближенный бросил этот меч в озеро – и во множестве других снов, которые он забывал, прежде чем просыпался, и которые вернулись к нему теперь. Тот меч, что отнял жизни у многих людей в давние забытые дни. Тот, коим убил он сына своего, Мордреда.
– Ты узнал его. – На вопрос в конце фразы Аврелиана едва ли осталось место.
Даффи печально кивнул:
– Разумеется. Но как же с Брайаном Даффи?
– Ты по-прежнему Брайан Даффи. Точно тот же, что раньше. И одновременно ты Артур, чье сияние затмевает все вокруг. Смесь бренди с водой по вкусу скорее бренди, ведь так?
– Должно быть. – Даффи подхватил меч и нанес рубящий выпад, оставив зарубку на буфете.
– Чересчур тяжелый, – заключил он, – и я привык к более закрытой гарде. С тех пор как его выковали, искусство фехтования несколько изменилось. Тогда они… мы… носили тяжелые доспехи и мечи не использовались для защиты.
– Это отличный меч, – возразил Аврелиан.
– Чтобы висеть на стене или рубить деревья – спору нет. Но для битвы я предпочел бы клинок поуже и короче по меньшей мере на фут, с рукоятью меньше на пять дюймов и прочной гардой колоколом.
– Ты совсем свихнулся? Это лучший меч из всех выкованных когда-либо. Не думаю, что тебе удалось бы укоротить клинок – это, знаешь ли, не обычная сталь.
– Я не забыл, как он разрубает доспехи. Но в те дни мы не парировали удары, просто колотили наотмашь, пока доспехи врага не разлетались. Попробуй я сделать то же сейчас, противник моментально увернется и его клинок будет у моего носа прежде, чем я успею отвести назад свой. Так что спасибо, но мне больше по душе обычная рапира. Если только не идти по
Аврелиан был вне себя:
– Глупее я никогда ничего не слышал. Проклятие, это же Калад Болг! Имей уважение.
Даффи кивнул в ответ на упрек.
– Прости. Я пройду с ним на задний двор и попробую несколько выпадов.
– Добро. Примерно через час мы отправляемся за королем.
Даффи вновь кивнул и шагнул к двери, но тут же резко обернулся к Аврелиану:
– Тогда… твои волосы были длиннее. И борода.
Старик усмехнулся:
– Артур, память твоя проясняется.
Даффи задержался у порога и бросил через плечо:
– Тогда, Мерлин, ты был куда сдержаннее.
– Времена были проще, – печально кивнул Аврелиан.
Ирландец медленно спускался по ступенькам. Он чувствовал, будто стены и свод его рассудка шатаются, тут и там разваливаясь и обнажая древний ландшафт. “Но эти стены и залы и есть Брайан Даффи, – мрачно размышлял он. – Сейчас, когда на моей памяти обе
жизни, я вижу, что как Брайан Даффи я жил гораздо веселее и вольготнее, чем Артур”.
У подножия лестницы он остановился.
“Быть может, – подумал он, – я и вправду исконный король, но, клянусь богом, стану доживать в рассыпающейся личности Брайана Даффи. И меч этот я не возьму – один вид его заставляет трещать по швам мой бедный разум”.
Он ринулся вверх по лестнице и постучал в дверь Аврелиана рукоятью меча. Волшебник распахнул дверь, с удивлением уставившись на так быстро вернувшегося ирландца.
– Что такое? – спросил он.
– Я… не хочу брать этот меч. Достану где-нибудь другой. Держи. – Аврелиан молча смотрел на него. – Слушай, – чуть не со слезами настаивал Даффи, – забери его, не то я зашвырну его в канал. Или в то озеро под луной, когда окажусь там снова, – добавил он самому себе.
При этих словах Аврелиан побледнел и отшатнулся.
– Что? Какое озеро под луной? Спаси нас Ллир, ведь еще только апрель! Говори!
Ирландец оторопел от подобной реакции:
– Не переживай так. Не иначе, просто привиделось спьяну. И не…
– Говори.
– …о чем беспокоиться… Ладно. В пятницу дважды среди ясного дня я вполне отчетливо видел широкое озеро под полной луной и даже чувствовал холодный ветер оттуда. А потом…
– С кем ты был? – выпалил Аврелиан. – Рядом должен был находиться кто-то обреченный либо стоящий у преддверия смерти.
Даффи был неприятно озадачен.
– Да со мной вообще-то был старый отец Ипифании.
Волшебник немного успокоился.
– Я надеялся на нечто в этом роде. Но что представилось тебе… в видениях… оно… было?..
– Место, где умер король Артур, – сказал Даффи.
– Откуда ты узнал? – вновь встревожился волшебник.
– Оттуда, что прошлой ночью я видел все снова, яснее и дольше. Я, раненый, умирающий король, был перенесен на берег озера. Одному из оставшихся приближенных я повелел бросить мой меч – вот этот самый – в озеро. По его словам, из воды поднялась рука и поймала меч. Потом появилась лодка, куда меня внесли и где была моя сестра, а я сказал ей, что наш сын – наш сын? – убил меня.