Черный аист

Кожедуб Алесь

В принципе я уже знал, что предательство – неотъемлемая часть жизни человека, и всё равно мне стало обидно.

– А как же технические средства? – спросил я. – В лингвистике не нужны ни магнитофоны, ни фотоаппараты.

– Это да, – согласился Валера. – Но фотографией я буду заниматься

в свободное от науки время. Я тебе уже говорил, что портрет Ленки занял второе место на выставке в Испании?

– Нет, – сказал я.

И здесь Валера меня обскакал. Я тоже занял второе место на первенстве города по вольной борьбе, но где Испания – и где Минск.

Мои успехи в борьбе стали полной неожиданностью не только для меня самого, но и для тренеров. Полгода я походил в спортзал на шестом этаже главного корпуса университета, выучил несколько приёмов, узнал, как сгоняют вес в парилке, и меня заявили на участие в спартакиаде, которая проходила в тот год в стране.

– Записали, что у тебя первый разряд, – сказал Владимир Иванович, мой тренер. – Без разряда к соревнованиям не допускают, но кто будет проверять? Главное не побеждать, а участвовать.

Владимир Иванович был оптимист, мне это нравилось.

Второй наш тренер, Соколовский, недавно вышел из тюрьмы, и его вид был далёк от оптимизма. Рассказывали, что он застал жену в постели со старым другом, снял со стены ружьё и застрелил то ли любовника, то ли жену. Его, конечно, посадили, но ненадолго, суд учёл смягчающие обстоятельства.

Мы все инстинктивно сторонились Соколовского и льнули к Владимиру Ивановичу. А тот ещё недавно был чемпионом республики в полутяжёлом весе и пребывал в уверенности, что его воспитанники тоже вполне могут стать чемпионами.

– Ты, главное, никого не бойся, – учил он меня. – Килограмм в парилке сгоним – и вперёд.

Во мне было пятьдесят три килограмма. Меня завернули в шерстяное одеяло, засунули на верхний полок в парилке, и на взвешивании перед соревнованиями я уверенно вошёл в категорию до пятидесяти двух килограммов. Утешало меня лишь то, что была категория, в которой борцы весили меньше сорока восьми килограммов.

На соревнованиях я как-то выиграл одну схватку, вторую – и вышел в полуфинал. Борцов в лёгких весах, впрочем, как и в тяжёлых, было немного.

– В полуфинале борешься с Котолыгиным из «Трудовых резервов», – сказал Владимир Иванович, почёсывая затылок. – Не боишься?

– Нет, – сказал я.

– И правильно, – кивнул тренер. – Главное, руки не выставляй, он «мельницу» хорошо крутит.

«Мельницей» назывался приём с захватом одной руки и ноги соперника. Во время броска вторая рука и нога напоминали крылья ветряной мельницы. В любом случае во время схватки я вспомнил про этот приём, и он у меня прошёл. Я вышел в финал.

– Я тебе говорил не выставлять руки?! – бушевал тренер Котолыгина после схватки.

Мой тренер ничего мне не говорил. Он чесал затылок и рассматривал меня, как редкий экспонат в музее.

– А ты уже второй, – сказал он.

– Могу стать первым, – заявил я.

Владимир Иванович, вероятно, уже встречался в своей жизни с нахалами, но я в чём-то превосходил их.

– Там же Игнатьев, – положил он мне на плечо тяжёлую руку.

Конец ознакомительного фрагмента.