Черный альпинист
Шрифт:
— Я тебе покажу! — на всякий случай крикнул Тахир Сашке и показал кулак, чтобы тот не переусердствовал.
И подошло время: издалека донесся слаженный грохот, что-то вроде марша. Это по тропе шли с перевала к базе туристы. На рассвете они должны были собраться с разных маршрутов, нарядиться и выбрать среди себя героев и жертв. Грохот производился ритмичными ударами кружек и жестяных мисок, опытные инструкторы раздобыли дикого гороха и теперь гудели в гороховые стручки. А когда толпа прибывших форсировала речку и показалась у плаца, отдыхающие с ног повалились от хохота —
Нерадивым пришлось туго: из-за помоста вышел звероподобный Черный Альпинист, гроза бесчестных и паскудных путешественников; хватал за шиворот несчастных, для виду колотил и кусал, бросал на растерзание свите. Их били дубинами, обливали томатной пастой, за ноги волокли под помост. А вскоре швыряли оттуда одежду (в экстазе ее рвали на тряпки) и свежие мослы гигантских размеров (если точно — говяжьи). Сами пострадавшие ползком, голые ползли со слышными матами прочь, помыться и одеться. А потом их уже не трогали. Напаивали всех: дам вином, мужиков — водкой.
Самое смешное начиналось, если какой-нибудь слишком важный и обстоятельный турист, с брюшком или в присутствии жены, начинал дискутировать с инструктором, что неплохо он по горам ходил. Над таким измывались особенно упорно и долго. Тахир знал, что самое удачное тут для жертвы — поскорее прикинуться помершим со страху. А то будут тебя оголять и щекотать девки из свиты Тянь-Шаньской Девы, — щипают, мажут, заразы. Начнешь отбиваться — волокут в сеть, где уже барахтаются такие же драчливые. Сеть привязывают к ослу, тот получает тумак — и несется прочь, куда глаза глядят.
А затем появился Евсей, разукрашенный под старого мрачного божка, хранителя турбазы, скомандовал, и поволокли котлы и ящики с угощениями. Плов, самса, шашлыки, зажаренные бараны и куры, пиво, вино, водка — всего было в избытке. Ели, кто как желал, — сидя и лежа, на плацу, под березами, на полянах, И хоть девицы шипели, а бесенята пихались, с помощью Сашки Тахир добрался таки до своей непостоянной Марины.
— Кланяйся богине, кланяйся, а то оба тумаков схлопочем, — изображал испуг Сашка, глумливо пригибаясь и принуждая к тому же Тахира.
— Ну как, довольна или страшно? — поинтересовался Тахир.
— Вот еще! Все отлично. Призвание свое нашла, можно сказать, — горделиво сообщила Марина.
Тахир аж глаза прятал, настолько вызывающе и обольстительно она была обнажена, попробовал предложить:
— Давай, удерем на пару. Еще долго царствовать заставят. Сейчас с инструкторами пить, те про чепэ расскажут,
— Ой, ну можно, еще Девой побуду, — воспротивилась опять Марина. — Один денек богиней побыть не даешь! Ты вот что, соревнуйся тут, а я тебе покровительствовать буду. На двоих все призы завоюем!
— Ну, твое дело, как хочешь, — сказал Тахир, а Марина уже отвлеклась, не расслышав угрозы и обиды в его голосе.
Он отошел, присел потолковать с Сашкой. Выпили по сто грамм.
— Поможешь мне? — спросил Тахир, рассказав о Жингаши и Евсее.
— Само собой, дело-то плевое.
— Евсей ваш артачится.
— Что, опять у него предчувствия? — засмеялся Сашка.
— Еще хуже — оскорбляет. Говорит, что альпинист из меня хреновый, — мрачно поправил Тахир. Он начинал хмелеть.
— Ну, в чем-то он прав, — беззаботно посмеялся Сашка.
Тахир исподлобья уставился на него.
Сашка будто и не менялся лет с шестнадцати. Волосы, конечно, чуть ли не безвозвратно выгорели, был шатен, теперь белый, и брови, и ресницы рыжие, прокаленные. И густейший загар, второй индус после Евсея. И все, все неудачи — бросившая его в городе девушка, умершие недавно родители, — все как с гуся вода. Так подумал Тахир. Отвернулся.
— Не переживай, Таха. Я с ним столкуюсь. Он мне говорил, что на днях погода испортится, оттого и стопит тебя. А мы с тобой завтра рванем! Здорово? И нечем крыть будет, до циклона ихнего проскочим.
— А снаряжение? Я пожить здесь хотел несколько дней, потренироваться. И хоть вспомнить что-то… — растерялся Тахир.
— Брось, мы за два дня туда-обратно смотаемся, — Сашка беспечно отмахнулся. — Снаряжение у меня есть, и тебе сбацаем, что надо. План такой: завтра к обеду выходим — надо же отоспаться после пьянки, — в темпе идем до подножья Жингаши, там ночуем. С утра на пик, после обеда спуск и часов в восемь вечера возвращаемся на турбазу.
Не любил Тахир с нахрапу решать вопросы, тем более, такие сложные для него. Но иначе восхождение могло не состояться.
— Тебе виднее, — согласился с Сашкой, — только поговори с Евсеем. А директора я обработал, даже звонок организовал.
— Эх, ну и дурак, — огорчился напарник. — Против Евсея силой попер? Здесь он — сила. Тихо, спокойно надо уламывать, увещевать. Попробую все-таки.
— Скажи, ты с Натали так и не встречался? — перевел разговор Тахир, речь шла об их общей возлюбленной в прошлом.
— Я к вам год или больше не наведывался. Думал, ты расскажешь, тут слух дошел, что вы вместе были, — с деланной беспечностью Сашка парировал удар.
— Я с ней? Просто вместе в школу на вечер выпускников зашли. Ну, рассказала, что учительницей работает. Много нервничает. И все. Выпьем?
Выпили. Невдалеке присел Евсей, грелся на солнышке, из миски плов пальцами вкушал, запивая из бутылки. Тахир кулаком в ребра Сашке тихо тюкнул, глазами показал. Тот с сожалением отставил стакан, пошел на переговоры.