Черный амулет (Кондратьев - 2)
Шрифт:
Да, мясо костлявое и жилистое, но предназначено оно не на антрекоты с бифштексами, а для огромного чана, который служил некогда белым людям непонятную службу, а после стал главной посудой деревни Губигу.
Наваристой, сытной похлебки хватит на полтора дня всей деревне. Двести грамм чистой говядины достанется каждому. Вот так сюрприз!
Четыре раза в год люди из бенинского буша едят мясное до отвала. Это случается в праздники Первого, Второго, Третьего и Четвертого урожаев. И вот неожиданная радость. Будто удачно поохотились. Пятый раз - пускай не до отвала, но мясо!
Молодой вождь прекрасно знал, что русские, как и многие другие белые люди, снимают в год всего два урожая, но едят мясо ежедневно. У этих белых все очень странно.
Колдун продолжал изображать скачку.
"Словно якутский шаман, который наелся супа из мухоморов", - усмехнулся про себя вождь.
– Бог Зеленой реки принял жертву!– кричал Каплу.
– Бог Зеленой реки принял жертву!– вторил ему народ.
Наконец Каплу исчерпал весь запас заклинаний - и больших, и средних, и маленьких. Наконец все боги были измазаны кровью.
– Солнечный бог принял жертву!– с энтузиазмом скандировал народ фон заключительные слова обязательного текста.
"Та-та-тата-там, тата-тата-та-там", - вновь загремели пять пар барабанщиков, стоя друг против друга.
Над тушей изможденного быка трудился уже десяток добровольных мясников. Над ними кружили злобные октябрьские мухи. Вовсю полыхали костры.
Специальная бригада прикатила из деревни праздничные чаны и сейчас пыталась установить их на огонь. Неудача следовала за неудачей. От голода в толпе хохотали.
Один чан предназначался для говядины, другой - для ухи. Пока вождь отдыхал, рыбаки дважды забрасывали сети, но вытащили из Зеленой реки лишь несколько средних рыбин. Было решено готовить половину чана, но все равно уха обещала быть весьма жидкой.
Женщины, пригубив свежую кровь, носили от реки воду в глиняных сосудах.
Они ставили их на бритые головы и перемещались бодрым шагом вопреки закону всемирного притяжения. Вода предназначалась для варки.
Несколько мужчин втащили два джутовых мешка с ямсом. Бычья похлебка без ямса - все равно что борщ без картошки. А уха? Ну кто ест без ямса уху?!
Основная масса народа фон пила из больших глиняных кружек парную бычью кровь. Люди делали глоток и передавали кружку дальше.
Горбатый колдун отдыхал в сторонке.
Он отхлебывал парную кровь и чувствовал, как с каждым глотком прибывают силы.
– Где твой посох, Каплу?– раздался за спиной голос молодого вождя.
– Вот он, - ответил колдун и стал подыматься.– Мне, сынок, без посоха уже нелегко ходить.
– Ну, положим, наконечник этого посоха плохо приспособлен для ходьбы, заметил вождь.– Он больше похож на копье.
– А что ты хочешь, сынок, - сказал старик.– Мне ведь не положена охрана, как тебе. Мало ли кто зло затаил...
– Пойдем, прогуляемся...
Следом за Кофи двинули было и амбалы-телохранители, но вождь остановил их властным жестом. Приказал:
– Разыщите моего двоюродного брата Уагадугу. Передайте мой приказ: пока мы с главным колдуном не вернемся, вино на площадь не выставлять. Нам будет что сообщить народу - правда, Каплу?
– Конечно, вождь, - вежливо поклонился старик.
– Вам все ясно?– уточнил Кофи у амбалов.
– Так точно!– согнулись они до земли.– Вина без тебя, вождь, не давать.
– Правильно, - кивнул Кофи.– А то нас с главным колдуном не то что понять - выслушать не сумеют!
Народ, облизываясь вокруг костра, с уважением смотрел вслед национальным лидерам. "Молодым везде у нас дорога, а старикам везде у нас почет", - думали люди.
59
Небо на противоположном берегу густо окрасилось. "Струил закат последний свой багрянец", - вспомнил вождь песню композитора Давида Тухманова. Грозно шумели огромные пальчато-рассеченные листья пальм.
Этому шуму аккомпанировали быстрые воды Зеленой реки. Лежащий на мелководье огромный камень помнил, должно быть, мамонтов. Или даже динозавров.
На камне сидел старый Каплу и, по своему обыкновению, задумчиво смотрел в бурный поток. Туда, в песчаное дно, упирался посох.
– Почему снимаем четыре урожая, а живем впроголодь?– рассыпался колокольчиками голос вождя.– Почему даже двух быков не можем найти для праздника? Отвечай же!
– Белые люди уничтожили стада в верховьях Зеленой реки, - пробубнил колдун.– Они перегородили сетями устье, и в реку перестала заходить рыба. На наши поля наступают джунгли, и посевы с каждым годом сокращаются.
Вождь сбросил праздничную галабию и вошел в реку. По щиколотку. По колено. По пояс. Течение звало с собой, на сто километров южнее. В Гвинейский залив.
– Нет, Каплу, - возразил из воды Кофи.– Низовья Зеленой реки судоходны. Их нельзя перегораживать сетями.
К тому же в устье много рукавов, рыба могла бы выбрать себе безопасный путь.
И джунгли наступают всюду одинаково.
За сотни лет мы истощили все почвы вокруг Губигу. Без удобрений дальше заниматься земледелием невозможно. Белым благодаря удобрениям хватает двух или даже одного урожая в год... А стада в верховьях? Их действительно истребляли французы, но когда это было? До моего рождения!
Горбатый колдун вздрогнул, но виду не показал.
– Тебе никто не станет мешать, сынок, - проскрипел Каплу.– Весь народ работал для того, чтобы ты учился. Если теперь ты знаешь, как отплатить своему народу, - прекрасно.
– Посмотри на меня, Каплу.– Вождь приблизился к валуну.– Какого цвета моя кожа?
Колдун сузил глаза. Его взгляд блеснул, как кинжал. Руки крепче сжали посох. Он сказал:
– Твоя мать любила француза. Его звали Мишель. Пришли русские и прогнали французов из Дагомеи. Но Зуби не могла забыть Мишеля и отвергла Кондратьева. За это русский возненавидел твою мать. В тебе течет наполовину французская кровь.