Чёрный ангел
Шрифт:
Училась Тася блестяще, настолько блестяще, что ее перевели из четвертого класса сразу в шестой - уж очень она превосходила сверстников знаниями и интеллектом. Но этот прыжок ничего не изменил; новые одноклассники так же катастрофически не дотягивали до ее уровня, как и прежние. По этой причине дружить с Тасей никто не хотел - кому приятно служить серым фоном для блестящего дарования? Только Елизавета - Лиска, с которой они жили на одной лестничной площадке и ходили вместе еще в детский сад, никакого пиетета перед Таськиным гением не испытывала, потому и не комплексовала. Девочки вечно пикировались, иногда ссорились всерьез, но так и остались подругами.
Позже,
До поры до времени отшельническая ноша не тяготила Тасю. Оглядываясь назад, она сама себя видела этакой окуклившейся гусеницей, прячущейся от мира в коконе из книжных страниц, размышлений и наблюдений. Даже весьма эмоциональные контакты с мамой и Лиской не могли разрушить ее отчужденности. А потом Тасе стукнуло четырнадцать, и все изменилось. Появилось какая-то смутная неудовлетворенность, тоска по неведомо чему, вылившаяся со временем во вполне конкретное отвращение к себе.
Обычно люди гораздо выше ценят то, чего лишены, нежели то, чем обладают. В этом отношении четырнадцатилетняя Тася не была исключением. Она охотно променяла бы все свои таланты, превосходную память и завидную работоспособность на смазливое личико и легкость в общении. Если бы не один разговор, этот внутренний конфликт между желаемым и действительным, скорее всего, так и окончился бы ничем. Попереживала бы девочка годик-другой и научилась бы мириться с данностью, тем более что эта самая данность сулила многое. Но вышло так, что Тася случайно оказалась дома, когда ее присутствие там не предполагалось, и услышала слова, для ее ушей не предназначенные.
– Конечно, Анечка, тебе есть, чем гордиться, - пропела из прихожей сладкоречивая змея, приятельница матери, продолжая начатый еще на лестнице разговор.
– Любая мать на твоем месте была бы на седьмом небе от счастья. Жаль только, что Тася девочка. Девочкам ума и таланта для счастья недостаточно, им замуж нужно. А как раз от талантливых умных дурнушек женихи бегут, как от огня.
Слова доброжелательницы расплавленным свинцом влились в изъеденную тоской душу Таисьи и неожиданно переоформились в жизненную цель. Она положит все силы на то, чтобы выйти замуж и родить детей. Пусть эта тетка подавится своим змеиным жалом, а у Таси будет нормальная, полноценная семья. Мужчины не женятся на умных дурнушках? Посмотрим!
Поставленная задача, помимо прочего, определила выбор вуза, прежде вызывавший у Таисьи некоторые затруднения. Если конкуренция с умными красавицами, красивыми глупышками и глупыми дурнушками ей противопоказана, из вузов остается только МФТИ с его соотношением студентов и студенток двенадцать к одному. И конкуренток-дур среди девушек определенно не будет. А умницы-красавицы наверняка выберут что-нибудь попрестижнее. Кто же остается? Такие же умные дурнушки, как Таисья, причем в количестве настолько незначительном, что конкуренции можно с легкостью избежать. Итак, решено: Физтех!
– Как Физтех?!
–
– Ты же говорила, что в мире нет ничего интереснее человеческого сознания! Ты же хотела в университет, на философский или на психфак! Ну выйдешь ты замуж, родишь детей, а потом? Ради чего будешь жить дальше? Думаешь, лет через двадцать, когда дети подрастут, жизнь кончится? И ты готова ради минутной прихоти наплевать на собственное призвание? Вот идиотка-то!
Они поссорились всерьез и надолго, но Тася от своего замысла не отступилась. И преуспела. В шестнадцать лет она стала студенткой Физтеха. В восемнадцать вышла замуж и родила дочь.
Мужа она выбирала придирчиво и выбрала в точном соответствии со своими требованиями - во всех отношениях неброского (ни к чему, чтобы он обращал на себя внимание соперниц), но достаточно приятного парня, порядочного, с развитым чувством долга и шкалой ценностей, на которой семья занимала одно из почетных первых мест.
Со свекровью ей просто повезло. Светлана Георгиевна любила детей, всю жизнь мечтала о большой семье, но Бог послал ей одного Андрея. Узнав, что невеста сына беременна, будущая бабушка примчалась в Долгопрудный, разыскала Тасю в общежитии, увлекла в тихий уголок, обняла и приказала шепотом:
– Даже и думать не смей об аборте! Рожать нужно молодой, чем раньше, тем лучше. Я когда-то по дурости решила, что с детьми можно не торопиться, и в результате до тридцати четырех кусала локти, а потом все девять месяцев пролежала с Андрюшей на сохранении. Об институте не беспокойся. Я уйду с работы и выращу ребенка. Владимир Алексеевич хорошо зарабатывает, денег нам хватит. А мне до пенсии всего два года осталось, еще десять раз успею доработать. В общем, расписывайтесь скорее, рожайте и спокойно учитесь дальше, обо всем остальном мы с Андрюшиным папой позаботимся сами.
Дочь назвали Людмилой. Она родилась в декабре, за неделю до зачетной сессии. Тася нервничала, разрываясь между желанием пестовать малышку и необходимостью заниматься. Свекровь настояла на занятиях. Она сняла себе квартиру в Долгопрудном, забрала ребенка и строго следила, чтобы новоявленная мамочка не задерживалась там после очередного кормления. А через три недели, когда у Таси на нервной почве пропало молоко, маленькую Люську и вовсе увезли в Москву, подальше от замотанных родителей.
Сначала Тасю угнетала вынужденная разлука с дочерью, но потом она привыкла. Учеба, друзья, Андрей - все это не оставляло времени на тоску. Для общения с Люськой оставались каникулы и воскресенья - не так уж мало, если подумать.
Была ли Тася счастлива? Тогда она не задавалась этим вопросом. А позже, когда задалась, не сумела себе ответить. Она получила то, чего желала, - заботливого мужа, здорового жизнерадостного ребенка. Андрей, в отличие от подавляющего большинства молодых людей, был лишен амбиций. Он без всякой зависти восхищался умницей-женой, гордился ее успехами и, казалось, нисколько не возражал против сомнительной славы "мужа самой блестящей студентки курса". Возможно, его чувству к Тасе недоставало пылкости, но ведь и она не сгорала от любви. Ее вполне устраивали установившееся между ними понимание, теплая привязанность и взаимное уважение, которое они питали друг к другу. Можно ли назвать это счастьем? Тася не знала. Радость общения с мужем, удовольствие, получаемое от возни с дочерью, никогда не наполняли душу тем восторгом, тем ликованием, которое охватывало ее после долгого раздумья над задачей в предчувствии "момента истины". Но, так или иначе, это были хорошие годы.