Черный ангел
Шрифт:
— Вещдок по делу о маньяке, — сказала она.
— Положите мне на стол, — сказал Ричард.
Девица выполнила приказ и удалилась. Аткинсон машинально отметил, что задница у нее очень ничего. Затем он опустил взгляд на страничку. Перед появлением девицы руководитель следственного комитета Новгорода как раз открыл страницу, озаглавленную «S».
Ричард нашел нужный номер. Он устроился за столом и вынул из ящика мобильник. Аткинсон набрал цифры, сверяясь с записной книжкой.
Это был прощально-теплый летний день. На улицу
Брюн сидела в небольшой нише в стене и читала книгу. Знакомый книготорговец смог выполнить просьбу Карла. Как выяснилось, такое изобретение прошлого века, как «печать по требованию», еще существовало. Брюн забавляла мысль, что книга, которую она держит в руках, одновременно и новая — страницы еще пахли типографской краской — и старая. Оригинал, согласно пометкам в выходных данных, был издан в 2007 году. Брюн подняла голову и увидела Карла.
Шмеллинг стоял, привалившись к полуразрушенной колонне метрах в трех от подруги. Карл грелся на солнышке и жевал травинку.
Как всегда, Брюн не ощутила появления любовника.
— Тебе нравится? — спросил Карл, не поворачивая головы.
Брюн сообразила, что он говорит о книге. Она кивнула.
— Прочти что-нибудь вслух, — попросил Шмеллинг.
Брюн с выражением произнесла:
— «Знаешь, что самое грустное? — спросила она. — Самое грустное: мы — это вы.
Я ничего не ответил.
— В ваших фантазиях, — сказала она, — мой народ — такие же, как вы. Только лучше. Мы не умираем, не старимся, не страдаем от боли, холода или жажды. Мы лучше одеваемся. Мы владеем мудростью веков. А если мы жаждем крови — ну что ж, это ничем не хуже вашей тяги к пище, любви или солнечному свету; а кроме того, для нас это повод выйти из дома. Из склепа. Из гроба. Из чего угодно. Вот ваша фантазия.
— А на самом деле? — спросил я.
— Мы — это вы и есть, — ответила она» [5] .
Брюн оторвалась от книги, чтобы взглянуть на Карла. Он улыбался.
— Мне вот тоже казалось, что вампирский быт должен выглядеть несколько иначе, — задумчиво произнесла Брюн.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Карл.
— Ну, мы же вроде должны бояться солнечного света, чеснока. Я не знаю, святой воды… Спать днем, в конце концов, — закончила Брюн задумчиво.
5
Нил Гейман. Двенадцать раскрашенных карт из колоды вампира. Карта «Мир»
Карл покосился на нее и добавил:
— В гробах.
— Да ну тебя.
— Дело в том, что мы не вампиры, Брюн, — произнес Шмеллинг. — Вампиры средневековья были забитыми румынскими крестьянами с испорченными инцестом генами. Наши хромосомы испорчены игрищами Химмельзона с генетическим оружием и наноботами из книги. А это очень большая разница. Мы — сверхлюди, следующий этап в развитии человечества.
Карл усмехнулся и
— Я до сих пор не могу к этому привыкнуть. Я вообще должен был стать книжным червем.
Брюн наморщилась. Карл очень хорошо говорил по-русски, практически без акцента. Но иногда он употреблял выражения, которых Брюн не понимала. Чаще всего это были кальки с немецких или английских идиом. Но если смысл выражения «леопард не может сменить своих пятен» интуитивно понятен на любом языке, то про книжного червя Брюн услышала впервые.
— Книжный червь — это тот, кто ест книги? — переспросила она. — Или ты имеешь в виду духа книги, который вселился в нас — по аналогии с компьютерным червем?
— Ни то, ни другое. Насколько я знаю, так в твоем языке называется человек, который много читает, — ответил Карл. — Я хотел стать археологом. Весь экстрим моей жизни должен был состоять в обметании черепушек мягкой кисточкой…
— Ты вычитал в своих старых книгах это выражение! — сообразила Брюн. — Сейчас таких людей называют ботанами.
— Ботанами? — переспросил Карл.
— Это от слова ботаник — тот, кто разбирается в ботанике. Это ведь совершенно ненужная по жизни наука.
— Ясно. Ботан — тот, кто знает много ненужного, — сказал Карл. — Знание вообще — вещь ненужная, несущая много печалей.
— Но что же нам делать дальше? — рассеяно спросила Брюн.
— Ну, а что говорят книги о вампирах? — спросил Карл. — Все же, мы находимся почти в одной ситуации с этими гламурными кровопийцами. А я почти ничего о них не знаю. Как-то не интересовался этим вопросом. Мне это казалось смешными сказками.
Брюн задумалась, припоминая. Карл сделал несколько шагов и остановился в проломе стены. Шмеллинг смотрел на реку, блестящую под солнцем, черный терем и такие же черные старинные лодки на другом ее берегу. Там находился музей деревянного зодчества. Лодки показались Карлу похожими на огромные каноэ, но русского их названия он не знал.
— Вампиры не работают, — сказала Брюн наконец. — Но у них всегда есть деньги, потому что они тайно правят миром. Вампиры развлекаются, убивая.
— Итак, единственный рецепт для бессмертного мужчины — это власть, — подытожил Карл. — А что литература говорит о женщинах, бессмертных, вечно юных?
Брюн снова погрузилась в раздумья. Карл закурил, глядя на купола Юрьевского монастыря. Неизвестный зодчий сделал их темно-синего цвета и украсил золотыми звездами. Они выглядели как кусочки ночного неба в пространственно-временной свёртке, подобной той, что закручивала спирали «лестниц в небо».
— Женщины иногда становятся детективами, — сообщила Брюн. — Но дело кончается бурными разнообразными романами — с людьми, вампирами, оборотнями и прочими.
— Короче, единственный путь для бессмертной женщины — это блядство, — сказал Карл.
— Можно было сказать: «бесконечная смена любовников», — сердито поправила Брюн.
Карл пожал плечами:
— Какая разница, как называется. Суть от этого не меняется.
Шмеллинг покосился на подругу:
— И ты считаешь этот рецепт приемлемым для себя?