Чёрный археолог: Чёрный археолог. По ту сторону тайны. Конец игры (сборник)
Шрифт:
– Вон!!!
На этот раз сработало, и я сквозь застившую взгляд пелену ярости разглядел, как девушка вздрогнула, стрельнула в меня глазами и поспешила выпорхнуть из кабинета ставшего вдруг таким злым босса. Едва дождавшись хлопка створки по косяку, я что было силы обрушил кулаки на столешницу и вылетел из-за стола, опрокинув кресло. На какое-то мгновение стало легче, и я рванул к черному ходу. Спокойно, Паша, держи себя в руках. Всего пара ступенек осталась. К дьяволу дверь! Вот ты мой родимый! Хрясь! Я с размаху въехал по манекену кулаком, потом еще и еще раз. Ф-фу!.. Вроде отпустило. Теперь надо хоть немного вымотаться. Толстовка с вывернутыми рукавами полетела в одну сторону, торопливо содранная футболка – в другую. Плевать.
Удар, еще удар! И еще… Методично, раз-два, раз-два, как будто гвозди вколачиваю. Тренировочный манекен содрогался от каждого попадания, увеличивая амплитуду, но я не обращал на это внимания, погрузившись в транс. Темп возрастал с каждым мгновением, но это не надолго – скоро мышцы нальются усталостью, и придется прекратить избиение обрезиненного пластикового болвана. Зато какое-то время можно будет общаться с окружающими без риска для их здоровья.
На душе было мерзко. И сволочная совесть, что характерно, скрылась где-то на задворках сознания. Добилась своего, и в кусты. И вроде все правильно сделал, но почему так хреново-то? Мля-а-а…
Весь прошедший месяц мне довольно успешно удавалось поддерживать вооруженный нейтралитет. В какие-то дни мы с Женей, можно сказать, жили душа в душу. Случалось это, когда мне почти удавалось убедить себя, что ничего плохого от общения с нашей не самой законопослушной компанией с Евгенией не случится. В конце концов, она уже совершеннолетняя и может сама выбирать свою судьбу. Здоровый мужской эгоизм мне в этом здорово помогал, и я начинал все пристальней присматриваться к помощнице со вполне естественными намерениями. Потом внезапно просыпалась совесть, и все возвращалось на круги своя – снедаемый изнутри стыдом, я принимался изводить помощницу мелкими придирками, лицемерно убеждая себя, что так для нее будет лучше. И вот в конце концов доубеждался. Специалист, мля.
А ведь я почти сдался. Ага, неделю назад. Вечером, в самом конце рабочего дня. Мы как раз вошли в гипер, держа курс на Сингон. Старт с планеты и разгон выдались весьма напряженными, я несколько часов не вылезал из эконом-класса, полностью отдав на откуп Жене вторую палубу, и когда мы оба вернулись в мой кабинет, на лицах у нас было написано нешуточное облегчение. Я настолько вымотался, что никаких чувств, кроме блаженной лени, уже не испытывал, а потому, развалившись наконец в родном кресле, пребывал в расслабленном состоянии. В отличие от помощницы, которая предложила сварить кофе. Я, понятное дело, отказываться не стал, но когда Женя вернулась через десять минут, мне стало ее жалко, и я предложил ей разделить со мной скромную трапезу. Не подумав, согласен. До того, как устроиться в гостевом кресле, она сбегала еще за одной кружкой и в нагрузку притащила вазочку с печеньем. Я такого еще не пробовал, а потому не нашел ничего лучшего, как поинтересоваться, где она его раздобыла. Слово за слово, и я сам не заметил, как разоткровенничался. Вспомнил пару смешных историй из академических времен, рассказал кое-что о своих мытарствах в последние пару лет. Опомнился только когда дело дошло до того злополучного захвата заложников, с которого все мои неприятности и начались. На этом месте я замкнулся и угрюмо уткнулся в свою кружку с остатками кофе. Женя поняла, что сейчас не лучшее время для дальнейших расспросов, и принялась рассказывать о себе. Выслушав ее незамысловатую историю, я скрепя сердце согласился, что жизнь на Босуорт-Нове особых сюрпризов не преподносит. Для молодой амбициозной девушки она казалась беспробудным болотом. Немудрено, что Евгения постаралась вцепиться в выпавший ей шанс. В тот вечер мы просидели в кабинете чуть ли не до полуночи, и я почти уговорил себя смириться с ее выбором. Почти. И ненадолго, как показала практика.
Инфор на руке разразился раздражающей трелью. Я с трудом оторвался от манекена и ткнул сенсор приема:
– У аппарата, патрон.
– Опять груши околачиваешь? – хмыкнул Виньерон на том конце провода. – Хорош дурью маяться. Через полчаса будь на третьем «пятаке». Как обычно, короче.
– Рулить опять мне, патрон?
– Нет, сегодня Хосе. А мы пойдем в приличное место. Так что будь добр.
Тьфу, и этот туда же! Я несколько мгновений тупо пялился на погасший инфор, потом провел рукой по шее – пропотел весь – и поплелся в душ.
Система HR 7722, планета Сингон,
Новый Токио, 2 июля 2541 года, день
– И это ты называешь приличным костюмом? – выгнул при виде меня бровь Пьер. – А, некогда уже. Полезай назад.
Я безропотно плюхнулся на задний диванчик в салоне новехонького глайдера, перехватив сочувственный взгляд Хосе. Хоть ему и не предстояло, как выразился дражайший шеф, наведаться в «приличное место», все же выглядел он куда презентабельней меня – строгие брюки, туфли классического типа, рубашка, все дела. Разве что галстук не нацепил, и вместо пиджака легкая кожанка. А вот мне пришлось облачиться в непременные джинсы, благо сменные уже высохли после стирки, и единственную уцелевшую тенниску. «Худи» я напялить постеснялся, а более-менее цивильную ветровку потерял в памятной схватке с реактивным японцем. Новой же обзавестись как-то руки не дошли. Так что на фоне спутников я смотрелся весьма легкомысленно. Этакий молодой спортсмен, выбравшийся на ночь глядя потусоваться в ближайший бар.
Дождавшись, когда я захлопну дверцу, Хосе врубил антиграв и легонько двинул глайдер к стартовому люку. Тот уже привычно разошелся на сегменты, но мерцания силового поля я на этот раз не заметил – атмосфера Сингона была пригодна для дыхания. Впрочем, про планету в целом нельзя было сказать, что она к людям особо приветлива. Да, она прямо-таки кишела жизнью, но, к великому сожалению первопоселенцев, местная живность и растительное царство оказались генетически несовместимы с земными организмами. Белковая жизнь на основе углерода, но с совершенно другими аминокислотами обрекла первые поколения колонистов на полуголодное существование, что существенно затормозило развитие этого мира. Первую сотню лет своей новой истории Сингон посвятил развитию гидропоники и технологий синтеза усваиваемых человеком белков, совершенно не уделяя внимания тяжелой промышленности. Все необходимое оборудование удавалось закупать во Внутренних системах, не распыляя усилий. Такой подход дал о себе знать, и вскоре планета стала лидером в генной инженерии. А потом разразился кризис, череда громких дел с опытами над людьми, бунтом андроидов на Каллисто, и закончилась эта история законом от две тысячи триста восьмидесятого года, запрещающим генную инженерию во всех ее проявлениях. Местные специалисты вынуждены были уйти в подполье, перепрофилировавшись на производство продуктов питания по уже известным технологиям – закон обратной силы не имел – но тут разразилась Большая Война с легорийцами, Сингон стал Внешним миром, власти наплевали на запрет, и все вернулось на круги своя. Сейчас, по прошествии почти трех сотен лет с первой высадки, планета разительно изменилась. Один из материков, которых здесь имелось целых девять, почти полностью превратился в кусочек древней Земли. Местные жители завершили терраформирование около полувека назад, и теперь в Новом Токио, его окрестностях и еще доброй сотне городов помельче вполне можно было жить, не опасаясь за свое здоровье. Разве что влажность повыше, чем в субтропических широтах прародины человечества, а в остальном все привычно. Столица отличалась от остальных населенных пунктов наличием довольно большого космопорта, с которым мегаполис уже практически слился. Правда, принимал он только пассажирские мало и среднетоннажные суда, остальным кораблям сюда хода не было – или зависали на орбите, или приземлялись на втором космодроме, раз этак в десять побольше, располагавшемся на одном из материков в северном полушарии. Собственно, нам повезло, что «Магнифик» принадлежал к указанным классам судов, поэтому заморачиваться сильно не пришлось, капитан Виньерон загодя забронировал посадочный сектор, от которого до города не было и пяти минут лета.
Кстати сказать, Новый Токио оказался самым крупным мегаполисом на моей памяти, а повидал я достаточно. Раскинулся он не только вширь, но еще и в высоту. Про подземную часть ничего не скажу, не довелось побывать. А вот небоскребы, образовывавшие через каждые сто метров дополнительные жилые ярусы, очень впечатлили. Как местные драйверы ухитрялись ориентироваться в этом лабиринте, лично для меня загадка.
Но больше всего поражало просто неимоверное количество зелени. Все вокруг, от разделительных полос тротуаров до окон зданий было либо заставлено специальными контейнерами с растениями, либо увито одним из неисчислимых сортов плюща. Сами ярусы, занятые в основном офисами компаний и развлекательными заведениями, больше походили на старые и слегка запущенные парки – самый шик по местным понятиям, как пояснил всезнающий шеф. Жилые помещения в небоскребах обычно начинались на двадцать пятом этаже каждого уровня и до сотого включительно, но даже здесь мимолетный взгляд вряд ли бы сумел вычленить стекло или пенобетон: в каждой квартире, в каждом офисе и в каждом магазине обитатели считали своим долгом обустроить мини-оранжерею – на балконе, подоконнике или прямо на стене. Вообще, издали Новый Токио напоминал этакий горный хребет неестественно правильных очертаний, но по мере приближения к городу глаз начинал различать ярусы-палубы, как на огромном океанском лайнере. Разве что опоры-небоскребы стояли довольно редко, чтобы в промежутки между циклопическими строениями попадало достаточно света местной звезды. Обширные площадки вокруг отдельных зданий соединялись между собой подвесными мостками, вблизи оказывавшимися настоящими улицами со всеми атрибутами – центральной частью, по которой то и дело сновали велосипеды и скутеры на электрической тяге, тротуарами, по случаю разгара выходного дня забитыми прохожими, и длинными корпусами коммерческих центров, занятых в основном мелкими лавчонками и магазинчиками, торгующими всякой всячиной. И зелень, зелень повсюду.
– А тут приятно, патрон, – поделился я впечатлениями, когда Хосе уверенно вонзил глайдер в довольно плотный поток летательных аппаратов над одним из верхних ярусов. – Это местная традиция, озеленять все вокруг?
– Это жизненная необходимость, – хмыкнул Пьер. – Терраформирование по-сингонски.
– Оригинально, – поддакнул Хосе, сворачивая направо вдоль «мостка», в сторону не самого большого небоскреба в паре километров от нас.
По мере приближения к опоясывавшей его «прогулочной палубе» скорость пришлось сбросить, и теперь мы плелись еле-еле, что совсем не раздражало, по крайней мере, меня – посмотреть вокруг было на что.
– Чтоб вы знали, мои малообразованные соратники, обитатели Сингона даже в этом вопросе поступили вопреки здравому смыслу. Вместо того чтобы изменить всю планету, они ограничились одним материком. Тем самым, над которым мы в данный момент находимся. Как им удалось обойтись без глобального вмешательства в экосистему и климат мира лично для меня загадка, как и для многих ученых Федерации, но с фактами не поспоришь – этакий «затерянный мир» в масштабах отдельно взятого материка. Понятно, что от остальной части планеты отгородиться они не сумели, такой огромный силовой купол создать нереально. Вот и защищаются от внешних воздействий по мере возможностей. А возможность только одна – создать для земных растений и животных такие условия, чтобы они со стопроцентной вероятностью вытесняли эндемичную флору и фауну.