Черный бархат
Шрифт:
– Ты так считаешь? – мертвым голосом спросила Каролина, соизволив наконец-то обернуться.
– Да, представь себе! – рявкнула на нее Виолетта. – Если ты уйдешь, я постараюсь, чтобы тебя уволили. Всему есть предел. И моему терпению тоже. Так что заруби себе на носу: если уйдешь, то можешь не приходить больше.
– В самом деле? – холодно спросила Каролина и снова направилась к выходу. – Я подумаю. Но скорее всего я все-таки вернусь, потому что меня здесь пока все устраивает.
Она вышла на улицу, провожаемая недоуменным взглядом Виолетты. Можно было позвонить миссис Райдер
Она снова прокрутила в памяти слова Каролины и пришла в еще большее волнение, вспомнив, что последнюю фразу девчонка произнесла шепотом. Что же с ней творится, черт побери? Нет, определенно так дальше продолжаться не может…
Вернувшись домой после работы, Хелен услышала из прихожей, что Дэн разговаривает по телефону, и улыбнулась: ей нравился его спокойный, звучный голос с американским акцентом. Она сняла пальто, поставила чайник на плиту и пошла в гостиную, ощущая биение сердца, предвкушающего встречу с любимым мужчиной. Он всегда радовался ее появлению, словно они не виделись целую вечность, и заключал ее в объятия. Она покраснела от одной мысли о том, как заканчивалось все это – бурной постельной сценой. Дэн не позволял ей даже выпить чашку чая.
Дэн не слышал, как Хелен вошла в холл, и продолжал разговор, сидя за ореховым столиком возле окна. Хелен остановилась, решив полюбоваться им издали и послушать, о чем он говорит.
– Я все понимаю, – возражал кому-то Дэн. – Разумеется, нельзя бесконечно переносить сроки цикла лекций. Но пока еще время терпит. Мы не обсуждали никакого конкретного расписания моего турне, и я не принимаю никаких претензий. В ближайшие дни я не смогу вылететь из Лондона.
Улыбка сползла с лица Хелен: его срочно вызывают в Штаты! Радостный свет в ее душе померк.
– Хорошо, – наконец сказал Дэн, выслушав негодующего собеседника на другом конце провода. – Я подумаю, но ничего определенного не обещаю. У меня здесь очень важное дело, я не могу его бросить.
Он положил трубку, повернулся и увидел Хелен.
– Меня еще никто не величал делом, – неловко пошутила она, – пусть даже и важным.
Дэн молча встал и, с серьезным лицом сделав к ней несколько шагов, сказал:
– Ты чрезвычайное дело, Хелен! Самое серьезное из всех, которыми мне доводилось заниматься в жизни. Но подслушивать не советую: можешь услышать нечто такое, что вряд ли тебя обрадует.
– Я не подслушивала! – вспыхнула Хелен. – Я подумала, что ты слышал, как я вошла.
Дэн пристально посмотрел на нее и внезапно привлек к себе, крепко обняв. У Хелен перехватило дыхание.
– Рано или поздно, но мне все равно придется уехать домой, – негромко сказал Дэн. – И ты понимаешь это, Хелен. Моя жизнь распланирована на много месяцев вперед, я не могу нарушать обязательства. Ты меня вынудила это сказать, не сердись.
– Я все понимаю, – вздохнула Хелен. – Это для меня не секрет. Когда ты улетишь в Америку, я возобновлю свою прежнюю жизнь, так, словно судьба никогда и не сводила меня с тобой.
Это прозвучало смело, но малоубедительно. Однако Дэн воспринял
Хелен смущенно потупилась.
– И ты сможешь забыть меня? – с дрожью в голосе спросил он. – Нацепишь на нос свои проклятые очки и начнешь все сначала?
– Полагаю, что поступлю именно так, – прошептала Хелен.
Дэн поднял двумя пальцами ее подбородок и увидел в фиалковых глазах слезы. Ему стало стыдно.
– Прости меня, Хелен! – мягко воскликнул он. – Я виноват перед тобой, дорогая. – Дэн принялся покрывать ее щеки, глаза и нос поцелуями. – Я ревную тебя даже к твоим очкам, потому что я улечу, а они останутся с тобой.
– Все нормально, – улыбнулась она, глотая слезы. – Я знаю, что у тебя важные дела. Просто я не думала, что они разлучат нас с тобой так скоро.
– Но я не собираюсь сдаваться без боя, – заверил ее Дэн, обнимая и прижимая к себе. – Я буду сопротивляться, хвататься за ножки стульев и дверные ручки, когда меня начнут силой выволакивать отсюда. Не плачь, моя крошка, все уладится, я обещаю!
– Нет, не уладится, – вздохнула, вытирая слезы, Хелен. – Но это ерунда. Главное, что сейчас мы вместе, а когда ты уедешь, я буду вспоминать тебя.
ГЛАВА 12
Поцелуи Дэна становились все горячее; он ощущал языком и губами горечь ее слез и, страстно обнимая, пытался утешить. Хелен стала первой женщиной, которая безутешно рыдала, прощаясь с ним навсегда. Еще никто не отдавался ему целиком, без остатка, с такой нежностью и душевной теплотой, как она. И сам он еще никогда не испытывал столь настоятельной потребности защитить ее, равно как и не трепетал от всепоглощающей страсти всякий раз, когда видел ее.
Он крепче прижал ее к себе, почувствовав, как она чуть раскрыла рот, уступая натиску его языка, и затрепетал от нарастающего желания раствориться в ней, вновь и вновь брать ее без оглядки, утоляя печаль и наполняя ей сердце счастьем. Не в силах сдерживать этот порыв, Дэн сорвал с нее блузку и юбку, и она прильнула к нему, дрожа всем телом. Они упали на колени, продолжая целовать друг друга, и Дэн стянул с нее бюстгальтер и сжал ей набухшие груди с торчащими сосками. Она застонала. Дэн стал целовать ей грудь, доводя до экстаза, пока она не закричала, закинув назад голову и вцепившись пальцами в его волосы, низким грудным голосом.
Дэн посмотрел на Хелен свирепым и страшным взглядом, отпрянул от нее и стал быстро раздеваться. Таким она его видела впервые. На лице его не читалось ничего, кроме желания овладеть ею как можно скорее. Только так он мог удержать ее, только так мог поставить свое клеймо, свидетельствующее о том, что она принадлежит лишь ему одному. Она была его, и только его!
Он повалил ее на пол и прорычал:
– Я ничего не могу поделать с собой, Хелен! Я хочу тебя!
Его чуткие пальцы ощупали ее пылающее тело и проскользнули во влажное, горячее лоно. Тихонько охнув, Хелен подалась торсом вперед, изгибаясь дугой, и Дэн, окончательно утратив контроль над собой, раздвинул ей колени и вошел в нее.