Черный бумер
Шрифт:
— Я насчет денег не понял, — сказал Бобрик. — Я думаю, назначать выкуп за груз — это лишнее. Сообщим Фомину, где стоит «Газель», и кранты. Я думаю…
— Тебе думать вредно, — раздраженно махнул рукой Радченко. — Когда ты начинаешь думать, происходит поганка. Поэтому от интеллектуальной работы я тебя освобождаю. А бабки ты должен потребовать, чтобы вся эта бодяга выглядела достоверно. Прикинь, с чего это вдруг ты, рискуя жизнью, уводишь из-под носа Фомина эти ящики? А потом их возвращаешь и спасибо говоришь. Где тут логика и здравый смысл? Ясный хрен, ты хочешь содрать хорошие бабки. В этом случае все становится на свои места: тобой движет шкурный интерес.
— А если он откажется платить? Сто штук это…
— По моим прикидам, каждая пусковая установка стоит не меньше ста пятидесяти тысяч. А люди, которым эти штуки нужны для конкретного дела, заплатят вдвое, втрое дороже.
— Было бы больше времени, дядя Дима наверняка придумал что-то совершенно гениальное, — Элвис поднялся на ноги. — Но времени нет. Поэтому принимаем этот вариант. Я прямо сейчас отвезу Бобрика на кордон к своему леснику. Вернусь в Москву, а потом снова на кордон. Заброшу туда Ленку. В моей квартире она не может спать ни днем, ни ночью. Ей кажется, что придет братва из того сортира, откуда я ее вытащил. Меня замочат, а ей отстрелят сиськи.
— А она девочка с фантазиями, — засмеялся Радченко. — Отстрелят сиськи…
— Пусть Ленка несколько дней поживет на природе, — сказал Элвис. — И Бобрику не будет скучно. Сегодня переночую на кордоне, завтра чуть свет перегоню Газель на автомобильную стоянку. А потом на мотоцикле дерну в город, где провел детство и отрочество Боб. Отвезу письмо и прослежу за тем, чтобы оно попало в руки Фомину или как там его.
Глава седьмая
Дом Саши Бобрика в Никольске оказался самым богатым на всей улице. Из-за трехметрового кирпичного забора, по верху которого хозяева установили заточенные арматурные прутья и пустили колючку, виднелась широкая мансарда с летним балконом и двускатная крыша, крытая оцинкованным железом. БМВ Краснопольского остановилась у калитки, сваренной из железных листов, посередине которой темнела прорезь почтового ящика и красовалась надпись, выведенная по трафарету: «Осторожно. Злая собака». Прочитав про собаку, Фомин, занимавший переднее пассажирское сидение, вытащил пистолет из внутреннего кармана пиджака и, передернув затвор, сунул его под брючный ремень.
Спутники остановились, подергав запертую дверь, догадались нажать на кнопку звонка. Ждать пришлось долго, наконец лязгнула задвижка, на улицу высунулась бритая налысо башка какого-то верзилы, одетого в линялую майку без рукавов. Малый, внимательно осмотревшись по сторонам, задержал взгляд на дорогой машине и, что-то смекнув про себя, вежливо спросил по какому делу пришли гости и кто они.
— Ты хозяин? — спросил Фомин. — Надо пошептаться.
После долгих расспросов выяснилось, что хозяйка дома некая Валентина Марковна Белова, женщина, уважаемая во всей округе. Саша Бобрик здесь действительно прописан, но не проживает. И где он находится, никто не знает. Приз сказал, что не уйдет отсюда, не поговорив с хозяйкой. Молодому человеку хотелось захлопнуть калитку перед посетителями, но он не решился. По всему видать, мужики солидные, приезжие, потому что в их городе машин наподобие этой всего две, и принадлежат они местным авторитетам.
— Минуточку.
Молодой человек улыбнулся, закрыл дверь на щеколду и убежал на доклад. Приз переминался с ноги на ногу и со злостью думал, этими хоромами владеет какая-нибудь немытая цыганка, торгующая наркотой, или жена местного водочного короля, разливающему по бутылкам паршивый суррогат. Вокруг одни лачуги, а тут дворец каменный. Фомин молча вздыхал и платком вытирал влажный лоб. Молодой человек вернулся через пару минут, пустил гостей на участок и по дорожке, выложенной разноцветными плитами, провел в беседку за домом. Из-за стола поднялась средних лет простоволосая женщина в домашнем халате, непохожая на цыганку, и слишком невзрачная, чтобы составить счастье жизни спиртовому королю. Поздоровавшись, усадила гостей вокруг стола, спросила не жалеют ли они чая с дороги. Краснопольский вежливо отказался. Он представился бизнесменом из Москвы и назвал Фомина своим помощником и правой рукой.
— Не хочется отрывать вас пустяковыми делами, — перешел к делу Краснопольский. — Но по этому адресу прописан некий Саша Бобрик. Я бы очень хотел с ним увидеться и поговорить по душам. Поэтому я здесь.
— Когда Павел, — она показала пальцем на парня, крутившегося возле беседки, — сказал, что вы ищите Бобрика, я удивилась. Потому что этого засранца легче найти на Луне, чем в моем доме. И Бобрик прекрасно знает: прежде чем здесь появиться, надо гроб заказать и черный костюм. В котором он в этот гроб и ляжет.
Краснопольский и Фомин молча переглянулись.
— Наверное, и вы его ищете не для того, чтобы эту сволочь с днем ангела поздравить. Или я ошибаюсь?
— Не ошибаетесь, — ответил Краснопольский. — Парень нам нужен по другому вопросу. А у вас с ним какие-то терки?
— Ну, это не секрет, — вздохнула Марковна и крикнула парню. — Терки… Слабо сказано. Паша, принеси мою бухгалтерию. Седьмую папку.
— Бобрик занял у меня крупную сумму в валюте, — сказала хозяйка, когда молодой человек убежал выполнять просьбу. — Три тысячи долларов, это как? Семечки? По здешним меркам — целое состояние. Ну, парень вырос на этой улице, я хорошо знала его отца. По доброте душевной решила: почему не помочь человеку в трудную минуту. Ну, в обеспечение кредита приняла его дом. А он то ли в карты все мои деньги просрал, то ли с девками погулял. И вместо того, чтобы дом отдать, взял да и сжег его к чертовой матери. И скрылся, да и отца куда-то отправил. Может, бомжевать. А может, на тот свет.
Краснопольский кивнул на кирпичный домино.
— А это что? Не дом?
— Я уже после пожара отстроилась. У меня свой сруб в конце улицы. Но под ним земли мало. А здесь раздолье. Ну, я решила свое жилье пока сдать постояльцам. А сама уж здесь поживу.
Вернулся Павел, положив перед хозяйкой конторскую папку, стал дожидаться новых поручений и, не дождавшись, вышел из беседки. Марковна, развязав тесемки, прошуршала листочками и положила перед гостями расписку Бобрика.
— Да, шустрый парнишка, — пробежав взглядом строчки, удивился Краснопольский. — Кто бы мог подумать, что он кидала. На три штукаря нагрел бедную женщину.
— А на вид дурак дураком, — добавил Фомин.
— Позже выяснилось, что он тут у многих денег занимал, — сказала Марковна. — И обул всех. Сволочь последняя. Что б он сдох, гад. А вы ему тоже в долг поверили?
— Да, некоторую сумму, — Краснопольский вернул расписку. — Но дело не в баксах. Дело в принципе.
— Наверное, этот паразит из вас много денег вытянул, — Марковна, закипая праведным гневом, пристукнула кулаком по столешнице. — За мелочью вы бы сюда не приехали.
— Меня больше волнует не денежный вопрос, — сказал Краснопольский. — Я за справедливость, за честность.
— Справедливость? — переспросила Марковна.
Слова вроде тех, какими швырялся гость, «принципы», «честность»и «справедливость», в ее присутствии произносили не часто. Умудренная житейским опытом, Марковна была уверена, что в жизни встречаются разные диковины, но только не эти абстрактные штучки.
— К вам большая просьба, — сказал Краснопольский. — Мы постараемся поискать Бобрика в вашем городе. На худой конец, если не повезет, разыщем хотя бы его знакомых. Но, по моим сведениям, сам Бобрик должен показаться здесь не сегодня, так завтра. Остановимся в гостинице, которая у вокзала. Поживем пару дней. Если узнаете о нем хоть что-нибудь, слух пройдет или разговор услышите, дайте знать. Вот на всякий случай.