Черный дембель. Часть 3
Шрифт:
— Да ты чего?! Мент!
— Два, — произнёс я. — Выстрелю. Клянусь. Представь, как жопу будешь подтирать. Если выживешь.
Я положил указательный палец на спусковой крючок. Ветер прокатил по дороге мимо моих ног скомканную газету. Я всё же заметил на небе луну — она выглядывала из-за крыши пятиэтажки по адресу Красный переулок дом два.
Ушастый спрятал левую руку за спину, взмахнул правой.
— Ладно, ладно! — затараторил он. — Не гони, мент! Опусти ствол!
Я вдохнул.
— И!..
Ушастый вжал голову в плечи.
— Раздеваюсь! — сказал он. — Всё! Хватит! Стоп!
Бандит левой
Я наблюдал за тем, как ушастый бросал на асфальт одежду. Не прислушивался к его бормотанию. Поглядывал по сторонам: высматривал на дороге свет фар и случайных прохожих.
— Готово, — сообщил ушастый.
Он стоял около окон ресторана, прижимал к паху неподвижные пальцы правой руки. Заметно вздрагивал при каждом порыве ветра. В тёмных стёклах витрин отражались его покрытая синими узорами спина с острыми лопатками и тощие ягодицы.
— Часы снять? — угрюмо спросил ушастый.
Я покачал головой.
Ответил:
— Не нужно. Я ведь тебя не граблю. Я тебя воспитываю.
Пояснил:
— Хочу, чтобы ты поумнел и поумерил свой пыл. В следующий раз ты так легко не отделаешься. Я тебя посажу, имей это в виду.
Махнул обрезом, зевнул.
— А теперь проваливай, — сказал я. — Молись, ушастый, чтобы мы с тобой больше не встретились.
Ушастый поспешил за своими дружками. Громыхал по асфальту каблуками ботинок (обувь, как и часы, я у него не отобрал). А вот одежда бандита осталась на тротуаре около ресторана «Московский». Я ногой собрал её в кучу; выждал, пока разукрашенный похожими на синие вены рисунками бандит скроется за поворотом в конце квартала. И лишь тогда положил на его свитер обрез, туда же побросал прочие элементы одежды ушастого и Светочкино полотенце. Связал у свитера рукава, превратил его в пахнущий потом и тройным одеколоном узел. Взглянул на окно ресторана — заметил там своё отражение. Поправил воротник рубашки, рукой зачесал набок чёлку.
Покачал головой и пробормотал:
— Не было печали, так вот черти накачали. Теперь я точно на пробежку опоздаю.
Подхватил с асфальта узел с обрезом и с одеждой. К трамвайной остановке я не пошёл. Направился в противоположную сторону: туда, где город пересекала полноводная сейчас река Волчья.
Заметил, что на небе у горизонта уже алела тонкая полоса утренней зари.
Я вышел на проспект Мира неподалёку от пятиэтажных общежитий тракторного завода (именно здесь первого мая и седьмого ноября собирались колонны от тракторного завода для прохождения праздничных демонстраций). По проспекту проносились пока немногочисленные автомобили. Они рычали моторами; дребезжали кузовами и подвесками, когда попадали колёсами в выбоины на асфальте. Мимо меня в направлении Калининского моста проехала гужевая повозка (пегая лошадь лениво помахивала хвостом, отстукивала подкованными копытами по асфальтному покрытию дороги монотонную дробь).
Тротуары и здесь выглядели безлюдными. Горожане в воскресное утро спали — не вставали на утреннюю дойку, как деревенские жители. Я скользнул взглядом по серым угрюмым фасадам общежитий — насчитал на них всего четыре окна, за которыми горел свет. Свернул вправо; помахивая свёртком, зашагал к мосту. Никто не шёл мне навстречу, не звучали
Около реки чувствительно похолодало. Начало апреля в Новосоветске было вполне весенним временем: от снега в городе не осталось и следа, распустилась листва — через пару недель зацветут каштаны. Но по утрам в городе ещё чувствовалось дыхание зимы. Особенно прохладно было на рассвете около Волчьей реки, которая сейчас активно доставляла талую воду из северной части страны в южное море. К поросшим камышом берегам я не свернул, хотя туда вело множество проложенных городскими рыбаками тропок. Я зашагал к видневшемуся впереди мосту, у которого и заканчивался проспект Мира.
Калининский мост считался одной из достопримечательностей Новосоветска. Дед мне рассказывал, что в его детстве этот мост был деревянным. Тогда он соединял Новосоветск и деревней Калинино, что начиналась сразу за Волчьей рекой. С тех пор город заметно разросся. Калинино ещё два десятилетия назад стало Калининской улицей. Деревянный Калининский мост разбомбили осенью тысяча девятьсот сорок второго года. В сорок шестом году на его месте возвели новый: основательный, на широких каменных сваях. Название моста с тех пор лишь звучало по-прежнему. Но было оно теперь не в честь деревни — в честь товарища Калинина.
За время существования моста в Новосоветске родилось множество связанных с мостом легенд. Некоторые появились ещё в дореволюционные времена; какие-то родились после Великой Отечественной войны. А пару-тройку историй, в которых упоминался Калининский мост, сейчас знал только я. Потому что те события произошли в моей прошлой жизни. Как та история с Первомайской Джульеттой: с женщиной, прыгнувшей с этого моста в реку первого мая тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года. Я прикинул, что до того бурно обсуждавшегося в нашем институте события осталось меньше месяца: три недели и три дня.
Подошёл к перилам мостового ограждения, взглянул вниз. Скорее угадал, а не рассмотрел в темноте, где начиналась под мостом почти чёрная водная поверхность. Я отметил, что расстояние до воды сейчас казалось небольшим. Прикинул, что разбиться, прыгнув с такой высоты, было сложно. «Она прыгнет в мае», — напомнил я сам себе. Представил, насколько к тому времени опустится уровень воды. Вспомнил, как пересыхали берега Волчьей к лету — река становилась узкой: примерно вдвое уже, чем сейчас. Но оставалась глубокой — в детстве мы с приятелями ныряли в ней (рядом с нашим посёлком), но не всегда добирались до илистого дна.
Я размахнулся и бросил в воду свёрток с обрезом. Метнул его подальше, чтобы он не попался на крючок часто рыбачившим с этого моста мальчишкам. Прислушался — различил в тишине плеск воды. Прозвучал он негромко, словно расстояние до реки оказалось большим, чем я его представил. Я подумал, что звуки от падения в реку человеческого тела прозвучат громче. Вообразил, как разлетятся по сторонам брызги, когда тело Первомайской Джульетты войдёт в воду. В моей прошлой жизни Джульетта утонула. Из воды её достали уже мёртвой — об этом в институте нам тогда доложил всезнающий Артурчик Прохоров.