Черный дембель. Часть 5
Шрифт:
Конверт с посланием от «Володи» я распечатал, когда поднялся в свою комнату. Уселся на кровать, вынул из конверта чёрно-белую фотографию… и билет в театр. Билет пока отложил в сторону, взглянул на счастливые лица Владимира Высоцкого и Марины Влади. Марина выглядела на пару сантиметров выше Владимира Семёновича (была в сапожках на высоком каблуке). Держала мужа под руку. Смотрела ему в глаза таким же влюблённым взглядом, каким на меня часто глядела Котова. Высоцкий улыбался. Прятал левую руку в карман — явно позировал для съёмки. Выглядел довольным и здоровым. Я заметил на нём знакомую мне куртку с чёрным меховым воротником
На обратной стороне фотографии я увидел написанные знакомым почерком слова: «Срок жизни увеличился — и, может быть, концы поэтов отодвинулись на время! Владимир Высоцкий». Я хмыкнул, снова посмотрел на башню, на Влади и на Высоцкого. Подумал, что обязательно сфотографируюсь вместе с Котовой на этом же месте в Париже. Взял в руки театральный билет. Пробежался взглядом по отпечатанным на нём надписям: «Главное управление культуры исполкома Моссовета. Московский театр драмы и комедии на Таганке. ВЕЧЕР. ПАРТЕР. Ряд 5, место 19. Цена 1 ? 80к.» Заметил отпечаток штампа с датой: «16 мар 1975». Цифру семьдесят пять зачеркнули шариковой ручкой и сверху над ней написали: «85». На обратной стороне билета я увидел: «Гамлет. В роли Гамлета — Высоцкий».
Я усмехнулся.
Потому что отметил: надпись на билете сделали тем же почерком, каким подписали фотографию.
В пятницу четвёртого апреля я побывал на железнодорожном вокзале. Купил там два билета до Москвы на второе мая. Один билет я взял на утренний поезд — другой на вечерний рейс.
На следующий день мы с Леной после занятий в институте поехали к Уваровым. Вчера у Николая был день рождения. Но Коля и Марго пригласили нас к себе в субботу. Лена у меня выспрашивала ещё утром, много ли к Николаю сегодня явится народу (я в ответ пожимал плечами). Котова нарядилась в привезённую из Москвы чехословацкую кофточку, надела серьги с рубинами (которые так и не продемонстрировала Высоцкому). Она переживала, что вновь окажется в кругу «обеспеченных» граждан (как в октябре на годовщине свадьбы Прохоровых). Уговорила и меня облачиться в костюм. Но наши модные наряды оценили только Николай и Маргарита Лаврентьевна: мы с Леной сегодня в квартире Уваровых были единственными приглашёнными гостями.
Главной темой разговора во время застолья стало желание Котовой поступить в театральный институт (моё «предложение» к сегодняшнему дню трансформировалось в Ленино «желание»). Котова описала чете Уваровых красоты и преимущества ГИТИСа, пересказала им Настины байки об этом учебном заведении. Маргарита Лаврентьевна слушала её с интересом, будто тоже мечтала о театральных подмостках. Вздыхала. Она заявила, что Лена приняла правильное решение. Обозвала Новосоветск болотом, где «нормально» живут лишь «жабы и змеи». В очередной раз сообщила нам, что они с Николаем тоже переберутся в Москву «когда-нибудь». И «непременно, сразу же» купят билет в театр на спектакль, в котором у Котовой будет главная роль.
Чай мы пили с «цветочным» тортом — первым, который «от и до» изготовила Лена. Котова вчера долго пыхтела над кремовыми украшениями. Не всё у неё получилось идеально, но в целом композиция «Райский сад» выглядела неплохо. Вчера вечером изделие Котовой нахваливал я — сегодня это же сделали Николай и Марго. Коля спросил, уверенна ли Лена, что её призвание театр, а не «благородное ремесло кондитера». Заслужил этим укоризненные взгляды женщин. Он тут же вскинул руки и заявил, что «просто пошутил». Я (больше из вежливости, нежели из любопытства) поинтересовался Колиными успехами на работе. Увидел, как помрачнел после моих слов взгляд Уварова — я понял, что задел неприятную для Николая тему.
— Коле сейчас тяжело, — ответила за мужа Марго. — Из-за меня. Дружки моего бывшего мужа стараются. Да и горкомовские старожилы пьют из него кровушку. Не признают за своего. Бесятся. А сделать ему ничего не могут: ничего серьёзного.
Николай ухмыльнулся и махнул рукой. Стул под ним жалобно скрипнул, на столе пугливо задребезжала посуда.
— Да ладно, — сказал он. — Переживу. М-да. И не такое видал. Справлюсь. Что ж я не мужик, что ли?
Уверенности я в голосе Уварова не услышал — скорее, раздражение и злость. Почувствовал, как сидевшая слева от меня Лена прикоснулась рукой к моему локтю.
— Папа бы поставил их всех на место, — сообщила Марго, — если бы был сейчас с нами. Он всех наших начальников держал в кулаке. Даже первый ему редко перечил. Ты, Коленька, тоже таким будешь. Я уверена. Характер у тебя есть. А умение придёт с опытом.
Николай усмехнулся и, будто стопку водки, опрокинул в рот остатки чая из чашки. Марго ободряюще улыбнулась своему мужу и вдруг встрепенулась, расправила плечи.
— Кстати! — сказала она. — Вы уже слышали хорошую новость?
Маргарита Лаврентьевна посмотрела на меня. Вопросительно приподняла брови.
Не дождалась ответа — сообщила:
— Наиль Рамазанов свою машину разбил. «Жигули», которые ему мой папа купил. В дребезги! Живой остался, отделался парой царапин. Но машина не подлежит восстановлению. Об этом мне утром сестра рассказала. Её муж видел Рамазанова вчера в «Московском».
Маргарита Лаврентьевна улыбнулась, решительно положила себе и мужу в тарелки ещё по одному куску торта.
Сказала:
— Это ему за то, что он никак не оставит нас с Колей в покое, гадит у нас за спиной. Земля круглая — всё ему вернётся сполна. Отольются кошке мышкины слёзки. Мы с Колей уедем в Москву. А Рамазанова посадят. Точно вам говорю: так и случится.
Марго погладила Николая по руке. Одарила мужа улыбкой.
— Мой Коля сильный и умный, — сказала она. — Он не отступит и не сдастся. Всегда добьётся своего. Я в этом абсолютно уверена. Он как та гора, которую не подвинут. Большой и крепкий, неприступный. Эти старики из горкома сломают об него свои гнилые зубы.
Свой день рождения я не планировал отмечать сегодня. Думал, что (как и в прошлом году) совмещу его празднование с празднованием дня рождения Кирилла. Двадцатого апреля (в воскресенье) мы с Леной проснулись в съёмной квартире. Котова меня поздравила, подарила мне подарки. А ровно в полдень наше уединение нарушили нагрянувшие к нам без предупреждения Николай и Марго. Они подарили мне позолоченный зажим для галстука (заявили, что в Москве он мне пригодится). Лена в спешном порядке принарядилась (перед приходом Уваровых мы с ней валялись в постели) и поспешила на кухню.
Мы с гостями разглядывали в гостиной (она же спальня) цветы, пока Лена накрывала на стол. Я демонстрировал Марго и Николаю пустившуюся вдруг весной в бурный рост финиковую пальму. Вручил им для ознакомления подаренные мне Бурцевой открытки с видами Москвы. Похвастался фотографией стоящих на фоне Эйфелевой башни Владимира Высоцкого и Марины Влади. Маргарита Лаврентьевна посмотрела на фотографию из Парижа и вдруг снова вспомнила о своём бывшем муже. Она продолжила ту же тему, которую поднимала две недели назад при похожих обстоятельствах.