Черный день
Шрифт:
Потом дешевая материя уступила отличной стали. Данилов никак не отреагировал на такое варварское обхождение, все его сознание занимала боль в груди. Но даже будь у него силы протестовать, он оставил бы возражения при себе. Уж очень скорыми на расправу выглядели эти романтики с большой дороги, и очень большими были зазубрины на ноже. Вряд ли вспороть человеческий живот этим клинком было труднее, чем китайский рюкзак.
— О-па. Кажись, наш клиент. — Тип с пятном переглянулся с товарищами и вытянул из рюкзака допотопный противогаз, за ним дозиметр и все то, что Саша прихватил из разгромленного Коченево. —
Бандит встряхнул останки рюкзака и начал в них рыться, грубо разбрасывая в разные стороны нехитрые пожитки, а вскоре добрался и до запасов пищи. Тут его ждала неприятность. В боковом отделении оказалась банка без этикетки, из которой при переворачивании полилась прямо на ладони мужика струя сгущенки. Саша в свое время проколол крышку ножом, чтобы тянуть содержимое из дырочки. Разбойник, вымазавшийся в липкой сладкой жиже, матюгнулся, отер руки махровым полотенцем, лежавшим там же, и брезгливо отшвырнул его от себя. Больше в рюкзаке не нашлось ничего.
— Не понял… — угрожающе протянул он. — А ну колись, падаль, где остальное.
Данилов снова уставился на него бараньим взглядом, но тому игра в молчанку уже надоела. Бандит нахмурился и легонько, будто нехотя, двинул Александру по носу. Тот охнул, но даже не попытался вытереть юшку, забрызгивая кровью снег. Он все еще раскачивался из стороны в сторону как ванька-встанька, но выражение глаз стало более осмысленным.
— Думаешь, самый умный, да? — осклабился отморозок, обнажив щербатые резцы. — Да мы уже троих таких хитрожопых поймали. Ты куда шел, сука? В город. А все нормальные люди? Оттуда подальше. Только некоторые дебилы примороженные туда лезут. А там, факт, еще до фига точек нетронутых стоит. По развалинам шерстят, все, что найдут, в схроны тащат. Сталкеры, бляха-муха.
Даже сейчас, в полубеспамятстве, Саша не мог не удивиться аллюзии. И такие читают Стругацких? Да еще, поди, Тарковского смотрят? Но тут же парень сообразил, что кино, как и книжка, тут ни при чем. Их его новый знакомый не осилил бы. А вот в одноименную игру десятилетним пацаном вполне мог наигрывать.
— Тоже поначалу вертелись, типа я не я и лошадь не моя, — продолжал мужик. — Ну да ничего, как яйца прикуривателем прижжешь, сразу склероз проходит. Проверено, народный метод. А нахапали-то сколько… за год бы не сожрали. Нехорошо… Бог велел делиться, так ведь?
— Нет, Горб, дохловат он для сталкера, — покачал головой второй. — Не при делах фраерок, просто заблудился. Ладно, поехали.
Невысокий и коренастый, он явно был главным в этом тандеме, да и в трио тоже, судя по скупым движениям и взвешенным словам.
— А с ним что? — спросил разочаровано Горб.
— Как обычно. Или, может, до вокзала подбросим и денег на дорогу дадим?
От последней фразы его спутник разразился визгливым лающим смехом.
Это скупое «как обычно» заставило сжаться все у Саши внутри. Хотя, наверно, оно давно уже не разжималось, аккурат с первого дня.
— Да ладно тебе, Миха, вальнуть всегда успеем, — возразил парень с пятном и снова встряхнул пленника как куль с мукой. — Эй, чувырло, последний раз спрашиваю. Где нычка?
Данилов почувствовал, что от ответа зависит его жизнь. Вообще-то, он не уважал даже ложь во имя спасения. Но ему еще
Врать нехорошо. Но что-то подсказывало парню, что если сказать правду, то они огорчатся, а потом порешат его, не сходя с этого места. Не из садизма и даже не для того, чтоб кормовую базу не истощал. Просто так.
Конечно, когда обман раскроется, они тоже по голове его не погладят. Но так он хотя бы выиграет время, и есть шанс, что в пути выпадет возможность… Она просто обязана выпасть.
— Ладно, ваша взяла, — ответил он с неподдельным сожалением. — Есть тайник. Маленький, правда, и далековато. Покажу.
— Да куда денешься, — прыснул Меченый, потирая руки.
— Место опиши, — скептически прищурился главарь. — Может, лажу порешь, а мы из-за тебя время потратим.
Саша ждал этого вопроса, пытался придумать ответ заранее, но мысли скакали, и ему пришлось целиком положиться на экспромт.
Он представил перед глазами сначала развернутую карту района, а затем панораму того места, где мог бы находиться его тайник, и начал говорить, будто выдавливая из себя слова понемножку:
— Трасса… Это где-то километров пятнадцать к югу от Новосибирска. Не доезжая метров двести до поворота на Левые Чемы. Недалеко от дороги. В ельнике. Свернуть у домика обходчика на проселок, рядом еще знак будет — неохраняемый переезд. Там закопал…
Данилов перевел дух и закашлялся. Двое головорезов смотрели на него изучающе. Было неясно, поверили они легенде или нет. Сам Александр выглядел спокойным, но это был не самоконтроль, а нервное истощение, из-за которого на смену панике пришло безразличное «будь что будет». Ему было даже любопытно, чем это закончится.
— Складно звонишь, — кивнул наконец тот, кого Саша мысленно окрестил Старшим с ударением на последнем слоге. — Залазь, прокатимся с ветерком. Нам один хрен на юг надо.
— Вот, так бы сразу, — поддакнул тот, к которому подходила поговорка «Бог шельму метит». — А то «нет» да «нет», ломаешься как девка красная. Типа мы лохи, поверим, что кто-то будет топать в город чисто так, воздухом подышать. Да еще с противогазом. Только молись, чтобы там оно было. Понял, сучара?
— Да ты не боись, земеля, — толкнул парня в бок Старшой, поднеся к его глазам лезвие отнюдь не сувенирного ножа. — Если что не так, больно не будет. Чик, и весь ливер под ноги.
Без лишний церемоний его втолкнули в салон. Вечный пешеход по жизни, Данилов не слишком разбирался в марках автомобилей, но по высокому силуэту понял, что это внедорожник. Да по-другому и быть не могло. Разве пройдет по такому снегу машина с малым клиренсом? Цвета он был, скорее всего, черного, хотя в темноте никто не мог бы за это ручаться. На дверце, которую распахнули у него перед носом, Саша успел рассмотреть мелкие частые дырочки.
Рядом с ним плюхнулся парень со странной кличкой Горб — вроде не сутулый? — от души хлопнув дверью. Зарычал мотор, и они тронулись с места, с трудом проскочив занос, образовавшийся на переезде. Данилов подавленно молчал, медленно приходя в себя. Бандиты его пока не трогали, продолжая какую-то беседу, прерванную его появлением, прерывая друг друга скабрезностями и конским ржанием.