Черный Дождь
Шрифт:
– …уже проверила. Но… ее там тоже нет?
Это был голос Норы Линден. Она говорила, то и дело прерываясь, должно быть, всхлипывала.
– Я… действительно расспросила… всех, кого могла.
– А как начет твоего бывшего? – поинтересовалась Фабьен Бергер.
Даже искаженный мембраной микрофона ее голос звучал мягко и мелодично (ей бы на сцене выступать, а не цветами торговать).
– Разумеется, я сразу же подумала на него. Звонила ему несколько раз – не берет трубку! Я ему оставила голосовое сообщение, но ты же его знаешь. На этого козла нельзя положиться. Однажды он уже забирал Иви из школы, не предупредив меня. Я тогда тоже переволновалась.
– Ну,
– А что, если нет?
Сказав это, Нора Линден разрыдалась.
– А что… что, если она?..
Слезы душили ее, не давая договорить.
Фабьен Бергер обняла подругу.
– Ты уже была в полиции?
Линден ответила не сразу.
– Да, они сказали, мне нужно еще раз хорошенько всех расспросить.
Она всхлипнула.
– Они сказали, более 90 процентов пропавших детей… приходят… Приходят сами через пару часов после пропажи. Офицер сказал, что до вечера они ничего не могут предпринять. О, Фабьен, а я уже не знаю, что мне делать!
Бергер подняла голову и обвела глазами многоквартирный дом. На долю секунды, казалось, ее взгляд пересекся с взглядом Леннарда. Даже зная, что она не видит его за занавеской, он вздрогнул.
– Ладно, пойдем домой и еще раз как следует подумаем, где она может быть.
Женщины под руку направились к дому. Малыш поплелся следом за ними. На его лице читалось недоумение. Леннард наблюдал за ними, пока все трое не исчезли из поля зрения. Затем он положил бинокль и микрофон на их обычное место на подоконнике и подошел к небольшому письменному столу в спальне. Темные шторы, как обычно, были задернуты, кровать не убрана. На полу перед шкафом возвышалась гора грязного белья. При виде беспорядка он почувствовал легкие угрызения совести, хотя в квартире не было никого, кого бы он мог стыдиться.
Сев за стол, Леннард окинул взглядом стену, полностью увешанную фотографиями разных размеров. Они были сняты цифровой камерой со всех возможных ракурсов – сверху, сбоку, сзади или по диагонали снизу; некоторые были сделаны с помощью телеобъектива с такого расстояния, что казалось, будто по изображению кто-то прошелся катком.
На снимках были люди. Они выносили мусор, выгуливали собак или тащили пакеты с покупками. Некоторые попали в кадр даже через открытые окна квартир, когда готовили, гладили, пылесосили или смотрели телевизор. Никто на этих фото не улыбался в объектив. Старуха Ценгелер разгадывала кроссворды: карандаш прижат к уголку рта, брови сосредоточенно сведены домиком. Еще была девица из Португалии с непроизносимым именем. Она жила на первом этаже и подрабатывала «девушкой по вызову», чтобы платить за обучение. Фотография запечатлела ее, одетой в дешевые искусственные меха и в светлом парике, который неестественно контрастировал со смуглой кожей.
На снимке, висевшем у дверного проема, герр Гердер выглядывал из окна квартиры на десятом этаже. Это было единственное, чем он занимался днями напролет, потеряв жену и двоих детей в автокатастрофе. Гердер был за рулем, и авария случилась по его вине. Об этом он однажды сообщил Леннарду беззвучным голосом, когда они встретились в лифте. В руках он держал пакет с пустыми бутылками, которые нес в мусорный бак для стеклотары. Он говорил это всем. Это были единственные слова, которые слышали от него другие жильцы дома. Его голос был ровным, как у диктора, но в глазах, точно в высохших прудах, стояла пустота. Почему он до сих пор не покончил с собой, Леннард не знал.
Улыбающееся лицо Фабьен Бергер контрастировало с отчаянием Гердера. Оно появлялось по меньшей мере на десятке фотографий. На одной из них она стояла рядом с подругой у импровизированного барбекю на лужайке, держа в руках пластиковый стаканчик с красным вином. Леннард вспомнил, что домоуправление тогда устроило большой скандал, потому что кто-то из подвыпивших гостей опрокинул гриль и угли оставили на газоне уродливую черную проплешину. На другой фотографии, немного размытой из-за большого расстояния, она подбрасывала в воздух сынишку, которому тогда было года три. Незадолго до этого ее бросил муж, но на снимке женщина выглядела жизнерадостной и беззаботной. Это была одна из его любимых фотографий, напоминавшая ему о том, что в жизни при всей ее мрачности бывают и светлые моменты. Моменты, когда забываешь о невзгодах.
Его взгляд задержался на долговязом мужчине лет тридцати с длинными сальными волосами. Леннард подозревал, что тот занимается торговлей наркотиками, но пока ничего конкретного на него не нашел. Еще был один мальчик, Йонас Динкель, ровесник Бена. Он появлялся на двух снимках: на первом – одиннадцатилетним нестриженым ребенком, играющим с друзьями в футбол на зеленом поле; на втором, сделанном примерно месяц назад, – с помятой банкой пива в руке. Тогда с группой бритоголовых парней в тяжелых ботинках Йонас напал на молодую темнокожую женщину с коляской.
Ни Бена, ни Мартины на стене не было. Они бы смотрели и улыбались в объектив у рождественской елки, на пляже, во время прогулки в Альпах. Нет, это было слишком больно.
Он опустил глаза и посмотрел в монитор ноутбука, излучавший бледный свет. Разговор двух молодых женщин пробудил в нем какое-то смутное воспоминание, спрятанное глубоко в мозгу. Это воспоминание мелькнуло в его сознании. Но чем дольше он думал об этом, чем глубже искал, тем больше терялся в догадках. Все, что он знал, – это то, что однажды ему открылось нечто очень важное.
Фотографии на жестком диске, рассортированные по годам и месяцам, папки для отдельных людей, куда он сбрасывал копии снимков, – всего на его ноутбуке было более семи тысяч фотографий и в несколько раз больше – на раритетных DVD-дисках в ящике стола. Он бесцельно блуждал по папкам, перескакивая то назад, то вперед во времени, нажимая наугад на иконки изображений, чтобы развернуть их на весь экран и тут же закрыть, словно окно в прошлое. Так он надеялся выудить мимолетное воспоминание из глубин памяти, где оно пряталось, подобно пугливому зверьку. Леннард был настолько поглощен работой, что вздрогнул, когда раздался звонок в дверь.
2
Огромный, украшенный колоннами портал виллы выглядел устрашающе. Ее построили более ста лет назад по заказу гамбургского судовладельца, который сколотил состояние на импорте кофе, табака и специй. Это сооружение задумывалось исключительно ради того, чтобы показать простым смертным, насколько они малы и ничтожны по сравнению с его владельцем. Но времена изменились. Богатые и красивые почти никогда не были людьми выдающихся моральных качеств.
Коринна Фаллер знала это лучше, чем кто бы то ни было. Как раз сейчас она собиралась заглянуть за фасад в полной уверенности, что и на этот раз найдет какой-нибудь кусочек «грязи», на который ее читатели набросятся, как мухи на собачьи экскременты. Ничто не доставляло читателям еженедельного журнала «Шик» большего удовольствия, чем наблюдать за низвержением очередного кумира.