Чёрный фимиам
Шрифт:
– У меня есть что поставить. А ты наверняка сможешь отыскать того, кто даст денег под залог и не станет задавать вопросов, – произнёс вальтариец.
Он протянул перстень старику. Балаганщик с благоговением взял удивительное украшение и какое-то время не мог оторвать глаз от мерцающей в глубине солнечной капли. Лишь вдоволь насмотревшись, он с трудом отвёл взгляд, потрясённо взглянул на собеседника и выдохнул:
– Спятил?! Если его продать, год можно жить безбедно!
– Год – это мало. Жизнь длинная, – ответил Сингур. – А с твоей помощью я смогу заработать куда больше. Тебе – пятая часть выигрыша.
Пэйт
Из соседней повозки выпрыгнула Хлоя, потянулась, ловко встала на руки и поболтала в воздухе ногами. Под рубахой всколыхнулась нежная упругая грудь…
Деньги. Деньги Пэйту были очень нужны. А девчонкам очень были нужны хорошие мужья.
Хлоя подхватила ведро и побежала к колодцу, не заметив, с каким беспокойством смотрел на неё дед.
– Ты ничем не рискуешь, – негромко сказал Сингур.
Балаганщик встряхнулся. И правда. Он ведь действительно ничем не рискует. Зато, если Сингур выиграет…
– Согласен! – старик поднялся на ноги. – Идём.
Он свистнул Гельту, чтобы тот отправлялся следом.
* * *
Мужчины направились по делам, оставив женщин хлопотать по хозяйству. Эша брата не провожала. Однако, когда уходили, Пэйт почувствовал спиной чей-то взгляд, а обернувшись, заметил, что кожаный полог кибитки, которую делила с близняшками и Эгдой сестра Сингура, колыхнулся, опускаясь.
Пэйт повёл вальтарийца в верхнюю часть города. Там, в квартале оранжевых лестниц, жил и неплохо промышлял ростовщичеством старый вельд. Правда, вельдом он был от силы на четверть, но не зря говорят, что «бродячая» кровь побеждает любую другую. Уважаемый Кир Ашх, хоть и одевался как почтенный дальян, хоть и жил в своем доме, а не колесил по дорогам, хоть говорил важно и со значением, с лица всё одно был единоплеменником старого Пэйта.
Конечно, они попали к хозяину дома не сразу. Сперва долго ждали у чёрного входа, потом посидели в полутёмной прихожей, а потом были-таки допущены в комнату, заставленную всяким добром. Кир Ашх сидел, развалившись, в роскошном кресле. Да, подлокотники были засалены, обивка вытерлась, но само-то кресло видно, что дорогое! Да и сам хозяин вид имел важный, значительный.
Сперва он снисходительно побеседовал с единоплеменником, нарочито игнорируя пришедшего с ним чужака, расспросил про грядущую ярмарку и лишь после этого перешел к делу. Вот только, когда увидел перстень, не удержался –всю вальяжность, словно ветром сдуло. Ростовщик подобрался, глаза его вспыхнули так же ярко, как горящая в золотом камне солнечная искра. И с Сингуром он заговорил очень уважительно, и Пэйту предложил присесть на старый табурет, и мигом отсчитал горсть серебра, а когда уходили, даже встал и проводил до двери!
Так-то!
* * *
Получив деньги, Сингур и Пэйт отправились дальше. Отродясь балаганщик не ходил столько пешком. Да ещё эти лестницы! То вправо, то влево, то жёлтые, то красные, то синие. Дома стоят впритык, окна у одних закрыты ставнями, у других оплетены виноградом, чтобы не впускать жару и солнце.
Миль-Канас был красив, но старикам тут приходилось тяжко: столько ступенек! Под конец у Пэйта уже кололо в боку, а перед глазами ползли багровые пятна. К счастью, идти осталось совсем мало, если судить по приближающимся крикам и гулу множества голосов.
Гельт тотчас навострил уши. Любопытно-то как!
– Одумайся, - увещевал Пэйт Сингура, сипло и с трудом дыша. – Одумайся. Зачем так рисковать? Проиграешь всё! Лучше просто продать. Хорошие деньги выручишь! Кир Ашх не обидит!
Сингур в ответ лишь покачал головой:
– Расходимся. Поставишь всё на меня. С площади уходи на красные лестницы и с них переулками на жёлтые. Пойдёшь там – ничего не бойся.
Пэйт открыл было рот, чтобы удивиться и спросить, с чего Сингур взял, что… Но ничего не успел: его спутник уже ввинтился в толпу и растворился в ней, как в море.
Народу на площади оказалось полным-полно. С одной стороны тут стояли полукругом несколько ярусов каменных скамей для тех, кто побогаче. Сидеть на них и смотреть бой разрешалось только за деньги. А те, кто не хотел или не мог платить, толпились на мостовой. Иные приносили с собой скамеечки, чтобы встать на них и наблюдать поверх голов за происходящим.
Пэйт с Гельтом пробирались вперед, локтями распихивая зевак. Трижды Пэйту перепало по рёбрам, пару раз ему наступили на ногу. Но то мелочи. А кошель с деньгами он прижимал к груди под рубахой. Сингур тем временем вышел к арене. Балаганщик же встал неподалеку от считаря – тощего, желчного вида человечка в окружении здоровых мордоворотов. Считарь принимал деньги и ценности, вёл список на деревянной доске, а сделавшим ставку выдавал кусочки кожи с начертанным именем бойца и суммой поставленных монет. Всё без обмана.
Видно с того места, где встал балаганщик, было плоховато, но толкались здесь меньше, да и со скамейками сюда лезть не разрешалось. Подпрыгивая и выглядывая из-за чужих спин, Пэйт смотрел, что происходит на кругу.
На уличных сшибках дрались без оружия. Поэтому двое бойцов бились на кулаках, разбрызгивая кровь и пот.
В городе, конечно, была и каменная арена, где собиралась знать. Зрелища там стоили немалых денег и были кровавы. Но на каменный круг не мог выйти биться никто из толпы. Только рабы, за которыми стоял хозяин, или вольные из гильдии. А сражались там любым оружием. Бывало, что до смерти. Впрочем, то зависело от уговора сторон.
Здесь же – на площади – биться мог всякий, у кого хватало смелости. Например, сейчас дрались Вепрь и Тесак. Читать из простолюдинов мало кто умел, но у каждого бойца была кличка, которую легко отображали кривым рисунком на огромной доске, там же обозначали и ставки – всё честно.
Пэйт обратил внимание, что на Вепря ставили больше. На Тесака поменьше, но не шибко. Значит, шансы у них почти равны. Вон какие оба здоровые, от мышц бугрятся! Опытных видно сразу: они не бахвалятся, берегут силы, каждое движение их точно и лишено суетливости. И Вепрь, и Тесак были опытными. Видать, выставляли их от разных лестниц. Народ орал до хрипоты.