Черный Гетман
Шрифт:
Конные казаки, прикрывая пеших, выстроились в негустую цепь и наставили в сторону вопящих татар заряженные карабины, в то время как возницы начали споро распрягать коней, так что не успели налетчики приблизиться на расстояние прицельной стрельбы, как у них на глазах выросло полевой заслон. Более известное просвещенной Европе как вагенбург, это круговое укрепление из возов или саней, внутри которого укрывались пешие стрелки и копейщики для легкой татарской конницы было препятствием почти непреодолимым.
Казаки дали упреждающий залп с седла, после чего спешились
Потеряв несколько человек, татары отступили и рассредоточились, окружив гуляй-город так, чтобы, в случае вооруженного отступления, отсечь казаков от леса. Похоже, неведомый предводитель принял решение живыми их с поляны не отпускать.
Зарядив карабин и пистоли Ольгерд сел, опершись спиной на санный передок и оглядел поле боя. Татары сновали взад-вперед на безопасном от выстрелов удалении. Похоже, что это была не попутавшая времена года набежная орда в несколько тысяч человек, а такой же как и у них, малый отряд, тайно пробравшийся в самую глубь бескрайней брянской чащобы с какими-то им одним известными целями. Но чем дольше он размышлял о происходящем, тем сильнее в нем крепла уверенность, что цели у татар и казаков совпадают.
Ольгерд кинул взгляд на душегубцев острог, который все также безмолвствовал, скалясь запертыми воротами. Однако глаз уловил в одном из окон верхнего яруса башни едва заметное шевеление. Казалось, что оттуда наблюдают за стычкой.
Вторая атака татар началась одновременно с трех сторон. Под прикрытием лучников, всадники в железных остроконечных шлемах с волчьими лисьими и шакальими хвостами, обнажив сабли, рванули вперед, с остервенением нахлестывая и без того взбудораженных боем лошадей.
Казаки, а вместе с ними и Ольгерд, дали залп по приближающимся всадникам, однако татары надвинулись слишком быстро и перезарядиться казаком не удалось. Защитники вагенбурга стали без суеты готовиться к рукопашной. Глядя на то, как казаки готовят к бою кто сабли, кто пики, Ольгерд вытянул даренный Обуховичем клинок и заботливо обтер его замшей. Не успел он занять место в строю, как татары посыпались с коней прямо на сани.
— Отбивай, хлопцы, пока стрелки не готовы! — рявкнул Молява и, не давая врагу опомниться, ринулся в бой.
Ольгерд разрядил в первого возникшего перед ним противника один ствол своего двойного пистоля, оставил второй на самый крайний случай и, запрыгнув на сани, тут же схлестнулся в сабельном поединке в вертким, как червяк, молодым татарином. Сабельный боец из противника оказался, что из безногого скороход. Ольгерду хватило двух движений: отвлекающего отмаха и тычка прямо в горло, чтобы отправить его к татарскому аллаху. Со вторым, кинувшемся на него прямо из седла, пришлось повозиться. Татарин сбил его с ног, тут же, не дав подняться врезал ногой в грудь, но напоровшись мягким сапогом на стальной доспех, завыл, отскочил в сторону, споро выставив перед собой тяжелый турецкий ятаган. Ольгерд надвинулся и нанес рубящий удар. Татарин парировал грамотно, уводя свой клинок в сторону так, чтобы размахнувшийся противник подался вперед и потерял равновесие. Однако Ольгерд ждал подобного финта. Перехватив рукоятку сабли двумя руками он, словно крутя колодезный ворот, вывернул в сторону ятаган. Не ожидавший ответного финта противник споткнулся и упал на одно колено. Этого было достаточно, чтобы размахнуться и рубануть саблей по вытянутой незащищенной шее.
Провожая взглядом покатившуюся по стоптанному, грязно-кровавому снегу голову, на которой чудом удержалась хвостатая шапка, Ольгерд убедился в который раз, что в пешем бою крымчак запорожцу не противник. Татар теснили по всему кругу, а в некоторых местах вышвырнули за линию саней.
Такого же мнения, похоже, придерживался и татарский предводитель. Прозвучала хриплая команда и уцелевшие татары, словно блохи с искупавшейся в извести собаки, запрыгали с поклажи на снег и начали цоканьем подзывать оставленных под присмотром табунщиков лошадей.
Голос татарского предводителя Ольгерду был знаком. И, как оказалось, не ему одному.
— Эй там! — гаркнул из-за тюков Молява. — А я ведь тебя узнал, татарская морда! Ты Темир-бей, ногайский мурза.
— И я тебя узнал, десятник Богдан! — Раздался в ответ голос старого ногайца. Последний раз мы виделись под Берестечком. Я рад, что ты жив!
— Не десятник, теперь уже кошевой! И я тоже, поверь, не сильно этим опечален. Ну да ладно, о наших с тобой делах после поговорим. Пока же ответь, что вам здесь нужно?
— Подозреваю, что того же, что и тебе казак! — крикнул, выезжая вперед Темир. — Предлагаю перемирие!
— Согласен! — ответил кошевой. — Хлопцы, не стрелять! Но ружья держите пока наготове!
Предводители двух отрядов пешими сошлись на нейтральной земле. Находились они от Ольгерда шагах в десяти, а звуки в звенящем морозном воздухе разносились чисто и далеко, так что он явственно слышал каждое произнесенное слово.
— Зачем ты напал на нас, Темир? — спрашивал, уперев руки в боки, Богдан Молява. — Мы пришли сюда по приказу своего гетмана. И находимся на своей, между прочим, земле…
— С каких это пор земля московитов стала землей запорожцев? — холодно осведомился ногайский бей. — Мы, между прочим, тоже пришли сюда, чтобы защитить моего племянника, потомка великого Чингисхана, и решили, что вы пытаетесь идти на штурм.
Лицо Молявы выразило целую гамму чувств — от искреннего возмущения до глубокой задумчивости. Задумался в свою очередь и Ольгерд. Зная больше, чем остальные, он подозревал, что Душегубец замыслил какую-то каверзу. Однако для чего ему понадобилось собрать и столкнуть лбами всех, кто мог помочь ему в осуществлении поведанных в несвижском подземелье безумных планов… Всех ли? Если так, то с минуты на минуту здесь появятся…