Черный грифон
Шрифт:
Третий не спеша вышел с противоположной стороны. Блондинка вскрикнула и начала неумело отбиваться. Но плечистые парни в кожаных куртках даже не обращали на её попытки внимания. Прохожие, завидя сцену насилия, совсем не спешили на помощь несчастной. Наоборот, те, кому позволяло расстояние, сохраняя видимость достоинства, переходили на другую сторону, а те, кто оказался слишком близко к месту действия, ускоряли шаг, стремясь побыстрее оставить страшную сцену позади.
В другой ситуации Платон бы мигом слинял в ближайшую подворотню или хотя бы перебежал на противоположную сторону улицы, но, к несчастью, он уже видел умоляющий взгляд девушки. Что я делаю, меня же убьют, подумал молодой человек.
Смирнов перехватил бутылку пива за горлышко, не обращая внимания на льющую за рукав пену, и, сначала пешком, но с каждым шагом всё больше ускоряясь, рванул навстречу. Первый удар получился очень удачным. Он попал нижним краем бутылки прямо в лысую макушку одного из похитителей. Тот вскрикнул и упал на колени, зажимая голову руками. Но в этот момент над окровавленной лысиной подранка появился огромный, красный с синими татуировками, узловатый кулачище с массивным золотым перстнем на среднем пальце. Кулак с неотвратимостью судьбы приближался к лицу Платона. Потом последовал тяжёлый удар в переносицу, в голове прозвучал взрыв и стало темно и тихо.
Когда Платон пришёл в себя, то сперва долго не мог понять, что с ним. Под спиной почему-то было твёрдо и колко, а голова болела. Не могла же одна несчастная бутылка пива натворить в организме столько бед? Но потом память восстановила последние события и молодой человек, рывком поднявшись, открыл глаза.
Смирнов сидел на большой куче прелых резных листьев вперемежку с огромными, со сливу размером, желудями. Похоже, что именно они и кололи спину. Над головой раскинулась крона величественного дуба. Платон присмотрелся к дереву. Похоже, Создатель начал строительство вселенной именно с него. Метра три в обхвате, не меньше девятиэтажки высотой. Кора замшелая, серо-коричневая, покрытая широченными трещинами, размером почти с байдарку.
Ну да, подумал молодой человек. Где же мне ещё быть, как не в лесу. Решили, небось, что готов, вот и прикопали под дубом. Спасибо, хоть контрольный в голову не сделали. Он поднялся, размял застывшие за время лежания ноги, и обошёл вокруг дерева. Да уж. И вправду величественный дуб. Так и кажется, что за поворотом увижу сидящую на ветвях русалку или кота на цепи. Он судорожно проверил карманы. Перед тем, как бросить в лесу, бандиты обязательно всё забрали бы. Но к его удивлению, содержимое карманов чёрного суконного бушлата оказалось на месте. Пустой кошелёк, паспорт СССР, так и не замененный на новый, российский. В джинсах нашлись раскладной ножик с пилкой и штопором, ключ от металлической двери, два самолётных пакетика соли и один сахара, и свёрнутый в трубочку медицинский жгут с метр длиной. Электронные часы на руке тоже никуда не исчезли, и уверенно показывали девять тридцать утра.
– Жить будем, – почти весело сказал сам себе Платон.
Пора было думать о том, как выбираться. Март всё-таки, ночи холодные. Он ещё раз поднял голову и посмотрел на дуб. Над ним колыхались серо-зелёные резные листья. Под ногами травы не было, лишь прелая листва, но дальше, за пределами радиуса кроны, трава поднималась почти по пояс. Не очень похоже на март, подумал Платон. Вокруг бушевал несомненный июнь. Летали шмели и пчёлы, в траве то там, то здесь проглядывали разноцветные лепестки неизвестных Смирнову цветов. Каштан метрах в пятидесяти от дуба настойчиво задирал в небо свои белые свечки.
Платон поднялся, несколько раз присел, потом попрыгал. Ноги работали нормально. Он помахал руками, наклонился вперёд, затем назад, вправо и влево. Тело было в порядке. Голова тоже не болела, так что удар обошёлся без
Прежде всего следовало озаботиться водой. Пить хотелось всё больше. Прикинув, что ручьи в такой чаще вряд ли будут сильно загрязнены, молодой человек пошёл по расширяющемуся кругу вокруг дерева, тщательно глядя под ноги. Ручей нашёлся буквально через пару минут. Он вытекал почти из-под самых корней толстенного, ну, может, чуть стройнее дуба, неизвестного Платону дерева с пятнистым серым стволом. Кора гиганта легко отслаивалась тонкими пластинками.
Смирнов долго примерялся, но затем плюхнулся на живот и сунул руку в самый родник. Пальцы тут же сковал холод. Поднял замёрзшую, сложенную лодочкой ладонь, отхлебнул щемяще-ледяной, сладкой, воды и с наслаждением выдохнул. Напиться удалось буквально тремя глотками.
Пора было озаботиться дальнейшими действиями. Ситуация предлагала два варианта – либо оставаться на месте, разжечь костёр, желательно набросать в него сырых листьев для дыма, и ждать, пока кто-нибудь заметит огонь или дым. Либо идти прямо. В случае, когда неизвестно, в какой стороне дом, можно идти куда угодно, главное – не сворачивать. И тогда обязательно выйдешь или к реке, или к дороге, или к жилью. Ну, а там уже можно действовать по ситуации.
Платон долго думал, какой из вариантов выбрать, даже достал из кошелька монетку, чтобы подкинуть на удачу. Но подступающий голод решил всё за него.
Если двигаться, то в любом случае придётся останавливаться, чтобы разжечь костёр и что-то приготовить. Грибы, например, или, скажем, зайца. Как ловить и, тем более, разделывать зайцев, да и любую другую дичь, Платон не знал, но надеялся, что справится. Так вот. Если идти, то всё равно придётся останавливаться. Так не лучше ли обосноваться здесь, развести костёр побольше, и ждать. К огню хищник не подойдёт, а любой лесник, обследуя участок, обязательно заметит если не огонь, то дым.
Смирнов сбросил бушлат прямо на прелые листья, благо в лесу становилось всё теплее, и занялся сбором хвороста. Сухих веток вокруг валялось много, листья тоже могли внести свой вклад в дело обогрева. Так что уже через пять минут чуть в стороне от дубовой кроны высилась гора тонких прутьев, обильно сдобренная листвой. Осталась мелочь – развести костёр. Ни спичек, ни зажигалки не было.
Платон нашёл ветку с большой палец толщиной, ножом заточил у неё один конец, упёр его в кусок твёрдой дубовой коры и начал бешено вращать, зажав своё изобретение между ладоней. Так прошло около трёх минут. В коре появилось заметное углубление, острый конец палки приобрёл блеск полированного дерева, но ни огня, ни даже дыма так и не наблюдалось.
Смирнов вполголоса выругался, в таком лесу не просто не хотелось кричать, даже говорить бранные слова около этого величественного дуба казались страшным кощунством, будто материшься в храме. Отбросил конструкцию в сторону и задумался. Дыхание восстановилось быстро, усталость из рук тоже ушла. Можно бы и продолжить, но ведь он явно делал что-то не так. Молодой человек пытался вспомнить всё, что когда-то слышал и читал о разведении огня без спичек. Кажется, там использовали трут, вату или ещё что-то быстро загорающееся. Вату… а вот нет ваты. Да и трут Платон представлял очень абстрактно. А что есть? Он огляделся. Был только бушлат. Суконный, кстати. А значит, можно аккуратно, чтобы не наделать дыр, надёргать из него волосков, собрать их в подобие того самого мифического трута и попытаться снова.