Черный гусар
Шрифт:
Зато все, что касалось железных дорог, двигалось весьма неплохо. Хмелёв может и имел какие-то подозрения насчет меня и моих взаимоотношений с цесаревичем, но держал их при себе. А что ему нервничать и волноваться? Мою репутацию поддерживал сам наследник, так что можно ни о чем таком не думать.
С моей подсказки Николай назначил правлению железной дороги встречу в Зимнем дворе. Там же присутствовал и министр путей сообщения Мельников Павел Петрович. В результате переговоров государство обязалось выделить определенную, весьма крупную, сумму на строительство
Хмёлев, когда мы с ним встретились, едва ли не прыгал от воодушевления.
— Великие дела делаем, Михаил, — он с жаром пожал мне руку и долго благодарил за встречу с цесаревичем. Естественно, без вознаграждения я не остался. Даже странно немного, как быстро изменилась судьба. Еще три года назад я жил в провинциальном Чугуеве, влез в долги, а тут оказался буквально на коне. Но меня больше волновал другой вопрос.
— Алексей Константинович, вы мои деньги вложите лучше в будущую железную дорогу. И вы случаем не забыли о просьбе найти толкового инженера?
— Нет, не забыл. Я встречался с несколькими людьми, но на проверку они оказались таким мусором… В общем, подождите до осени. А деньги ваши я вложу, не сомневайтесь. Я даже расписку готов вам выдать.
Благодаря настойчивости цесаревича дело двигалось быстро. Уже в мае 1869 г. в ряде крупных газет появились статьи, что началась документальная и техническая подготовка к строительству сразу двух железнодорожных веток. Москва-Брянск-Киев-Одесса и Москва-Саратов-Оренбург. И это не считая Московско-Брестского направления, которое осуществлялось без нашего с Николаем участия.
В известной мне истории Российская Империя развивалась схожим образом. Но сейчас проекты начались лет на десять раньше.
Первый курс в Академии носил название «младшего». После сдачи экзаменов мы две недели провели в поле, проходя так называемую глазомерную съемку окрестностей Петербурга. В июле нас отпустили на каникулы, и я с чистым сердцем поехал домой, в Медвежьи Озера. За год я устал, и теперь просто хотел отдохнуть. Собралась вся семья — родители, закончивший третий курс Митя и Полина.
Хмелёв предлагал познакомить меня с председателем правления Рязановым с тем, чтобы я поехал с его семьей в их имение под Тулой, но я категорически отказался. Лучше провести свободное время с родными, да и Рязанову нет нужды знать мое имя и мою связь с цесаревичем.
За лето не произошло ничего необычного. Я писал друзьям, плавал и загорал на озере, ходил на охоту, делал зарядку и пробегал каждый день по три версты. И конечно, готовился к новому учебному году.
В конце августа отправился в Петербург. Началась учеба. В столицу вновь прибыл полковник Бердан, который привез образец новой винтовки. Назначили новые испытания.
Тургенев вернулся из Германии и предоставил на суд общественности солидный очерк на сто с лишним страниц «По горам и пескам Средней Азии». Он не удержался, и на титульном листе
Брошюра оказалась написана великолепным языком, образно, ярко, и вызвала в столице, да и во всей России немалый интерес. Теперь люди хотя бы начали задаваться вопросами — где находятся Ташкент, Самарканд и Бухара, и что там делает русская армия. Но все же, Тургенев напрасно указал этого самого «боевого офицера». Ведь любопытные наверняка захотят приоткрыть тайну.
Хмелёв выполнил свое обещание и наконец-то познакомил меня со своим протеже. Им оказался отставной поручик с несколько странным именем Владимир Оттомарович фон Баранов. Я такого по прежней истории не помнил.
— Талант! Самородок! — хвалил его Хмелёв. — Настоящий инженер, тем более, честный, принципиальный и держит слово. Бывший военный, так что вы с ним поладите.
После таких рекомендаций, еще не зная Баранова, я уже проникся к нему некоторой симпатией. Встречу Хмелёв организовал у себя в квартире и, представив нас друг другу, оставил наедине в собственном кабинете.
— Итак, Владимир Оттомарович, мой друг господин Хмелёв уже рассказал вам обо мне? — я внимательно смотрел на высокого, гладко выбритого, с пышными усами, прямым длинным носом и твердым взглядом человека. Не так давно ему исполнилось тридцать лет.
— Да, Михаил Сергеевич, — поручик в отставке так же внимательно меня изучал. Кажется, его несколько смутил мой юный возраст. — Но прежде чем мы начнем, позвольте поинтересоваться вот о чем. Насколько я понимаю, вы боевой офицер, служите в 5-м Александрийском гусарском полку. Вы кого-то представляете или действуете от себя?
— Я представляю определенную группу людей, которая заинтересована в прогрессе России и техническом развитии ряда направлений.
— Могу я услышать их имена? А то все это звучит несколько расплывчато.
— Имена вы услышите. Но позже, если мы с вами поладим. Вы же приехали из Казани? Чем вы там занимались? Какие идеи мечтаете воплотить в жизнь?
— Хорошо, я вам верю… В настоящее время я разрабатываю проект газового освещения Казани. Так же намереваюсь наладить продажу газовых осветительных приборов собственного изобретения. Но есть у меня и еще кое-что… Первый в мире проект телефона! В Европе данное направление активного развития пока не получило, так что мы можем стать новаторами.
Я смотрел на отставного поручика и не мог поверить в удачу. И благодарить за нее следовало Хмелёва. Именно через его связи удалось познакомиться с Барановым. И как только он сумел найти такого инженера, да еще и в Казани?
Некоторое время я расспрашивал его о телефонах и всем, что с ними связано, а затем перешел к деталям.
— Господин Хмелёв дал вам прекрасные рекомендации, как человеку честному, слову которого можно верить. Так что сразу перейдем к делу. Что вам требуется для реализации своего проекта?