Черный гусар

СкальдЪ

— Давно играете? — поинтересовался я.

— Порядочно, — он отмахнулся. — По сто рублей вас не утянет?

— Не утянет, — ставить столь большие деньги совершенно не хотелось, но и честь полка не позволяла отступить. На проверку это было не похоже, скорее капитан привык сорить деньгами и не знал им счета. Или таким образом он зарабатывал на жизнь? Да нет, вряд ли. Не выглядит семёновец серьезным игроком, да и поддал изрядно. И все же я его предупредил. — Прошу заметить, играю я не дурно. Так говорят мои полковые товарищи.

—

Ерунда, — его уверенность ни на миг не поколебалась. — Но я ценю ваше благородство.

Мы потребовали доску. Вокруг стали собираться зеваки. Наш разговор услышали и несколько человек заинтересовалось. Я достал брегет, щелкнул крышкой и положил рядом, засекая время. Минувшим летом я изучил трактат Карла Яниша о шахматной игре. Прочитанные книги, изучение теории и частая, кроме последнего года, практика, давали мне ряд преимуществ. Когда-то именно шахматной игрой я планировал добывать себе некоторые средства. Сейчас подобное уже не выглядело столь актуальным.

Крицкому выпало играть белыми. Он лихо опрокинул в глотку стопку водки, улыбнулся и столь же решительно передвинул пешку на е4. Подумав, я ответил пешкой с5, решив разыграть Сицилианскую защиту. Мне она нравилась, так как позволяла успешно бороться не только за равенство, но и за перевес. Но тут имелся и подводный камень — стоило позаботиться о защите, чтобы не стать жертвой быстрой атаки.

Звегинцев оседлал стул и сел сбоку, невозмутимо покуривая и пуская колечки в потолок. В игру он не вмешивался и не мешал, позволяя сосредоточиться.

— Вот как? — искренне удивился оппонент. — Интересно!

Да, ему было интересно. В начале второй половины 19 века Сицилианка не считалась успешным дебютом для черных. Но чем дольше мы играли, тем реже улыбался Крицкий.

Вторым ходом он двинул пешку на c3, явно нацеливаясь на дальнейший размен и получения контроля над центром. Я ответил конем на f6. Не имея возможности вывести своего коня и защитить пешку, он просто двинул ее дальше, на e5, нападая на моего коня, которого я убрал на d5.

Ходил он быстро, решительно, думая меньше минуты. Капитан передвинул пешку на с4, вновь нападая на коня, которого я увел на b4. Бравый гвардеец, который увлекся атакой, выдвинул еще одну свою пешку, теперь на d4. Стало ясно, что игрок из капитана Семеновского полка так себе, и я с радостью ответил разменом пешек. Партия фактически закончилась, когда оппонент съел мою пешку ферзем, не заметив довольно простой ловушки. Я вновь взялся за коня и перевел его на с2.

— Шах! — и только тут семеновец с удивлением понял, что попал на тройную вилку — под ударом одновременно оказались ферзь, ладья и король.

В запале он отвел короля, а я с большим удовольствием взял ферзя, причем и коня не потерял. Фактически партия закончилась. Смысла играть после такого удара я не видел, но Крицкий сделал еще несколько ходов и уже затем, понимая,

что ситуация становится лишь хуже, чуда ожидать не приходится, сдался и положил короля на доску.

— Браво! — сказал он. — Вы лихо отработали конем. Хороший маневр. Сразу видно бывалого кавалериста.

— Сокол без крыльев не взлетит, всадник без скакуна не поскачет, — со значением заметил Звегинцев. «Соколом» меня прозвали в Старой Школе, да и в полку иной раз так называли.

Сто рублей перешли из рук в руки, а Крицкий предложил выпить мальвазии за знакомство. Как видно, потеря денег его нисколько не расстроила. Тем более, я настоял и расплатился за ужин. Подобные жесты выглядели в порядке вещей, ничего необычного я не сделал, просто проявил щедрость. Но порядочно выпившему Крицкому она пришлась по душе. Он пожал мне руку и уже через минуту мы перешли на «ты».

— Какие планы, Мишель? — как и Некрасов, он называл меня на французский манер.

— Да никаких, — я переглянулся со Звегинцевым. Тот пожал плечами.

— Тогда прошу со мной. Я отправляюсь к своей кузине, Екатерине Олеговне. Наши отцы — родные братья. Сегодня вечером запланировано небольшое чаепитие. Правда, там будет ее бабка, вздорная старуха, но в остальном мы неплохо проведем время. Отправляемся?

— Удобно ли? — все же засомневался я.

— Еще бы! Очень удобно!

Так как вечер действительно оказался свободен, то раздумывать не имело смысла. Мы взяли кучера с коляской-ландо и поехали по скрипящему снегу на Сергиевскую улицу.

— Эх, не будь она моей кузиной, женился бы, не глядя! — откровенно признавался капитан по дороге.

— Такая славная девушка? — заинтересовался Коля.

— Более чем.

Мы остановились у доходного дома. Швейцар почтительно открыл дубовые двустворчатые двери. Крицкий пояснил, что квартира на престижном третьем этаже принадлежала старухе-княгине, которая души не чаяла в своей внучке. Внучка нашла к ней подход, но остальные члены семьи с вредной бабкой уживались с трудом.

Внутри богато обставленной прихожей мы сдали старому лакею шинели и фуражки, для порядка осмотрелись в большое зеркало из потемневшей бронзы и прошли в зал. Там собралось около десяти человек, мужчины и дамы, хорошо одетые и неспешно разговаривающие.

— Дядя, тетя, кузина, позвольте представить вам моих друзей, — подвыпивший Крицкий невероятно быстро повысил нас до статуса друзей. Он уверенно прошел вперед. Разговоры оборвались, присутствующие разошлись в стороны.

— Штабс-ротмистр Соколов Михаил. Штабс-ротмистр Звегинцев Николай, — представил нас Крицкий. — Мои родственники, князь Крицкий Олег Романович и его супруга, Елена Федоровна. Их дочь и моя кузина Екатерина.

— Добро пожаловать, господа, очень приятно с вами познакомиться, — внимательно оглядывая, князь по очереди пожал нам руки.