Черный и зеленый
Шрифт:
Если ехать сидя, то можно — раз! — и уснуть.
А если ехать стоя, то вариант «уснуть» отпадает. Если ехать стоя, то надо что-то делать.
Смотреть в окно, на Волоколамское шоссе и ползущую по нему автомобильную массу. Смотреть на белеющее вдали Строгино. Смотреть на речку Сходню. Смотреть на бесконечно длинное серое здание Академии коммунального хозяйства. Смотреть на Московскую кольцевую автомобильную дорогу. Смотреть на семнадцатиэтажные дома первого микрорайона Митино. Смотреть на семнадцатиэтажные дома второго микрорайона Митино. Снова смотреть на виднеющиеся в отдалении семнадцатиэтажные дома первого микрорайона Митино. Смотреть на семнадцатиэтажные дома пятого микрорайона Митино. Смотреть на митинские ларьки
Смотреть на семнадцатиэтажные дома рядом с конечной остановкой 4-й мкрн Митино. Смотреть на вот это все. Не отрываясь.
И они едут и смотрят.
Или читать. Читать газету спорт-экспресс. Читать журнал smart money. Читать книги небольшого формата в мягких обложках, написанные авторами, имена и фамилии которых назвать затруднительно, слишком они стерлись от частого использования. Бывают книги, которые читать, стоя в автобусе, не очень удобно, например, книгу Д. Быкова о Б. Пастернаке не очень удобно читать, она очень толстая, очень много написал Д. Быков о Б. Пастернаке, Д. Быков вообще очень плодовитый автор, как он все успевает, и книги, и статьи, и телепередачи какие-то ведет, вот ведь человек, потрясающая работоспособность и тайм-менеджмент, трудно даже эту книгу удержать в руке, да и стоит она пятьсот с лишним рублей, а вот книги современных русских поэтов, наоборот, читать очень удобно, они маленькие и тоненькие, иногда совсем крошечные, и пока едешь от Тушинской до конечной остановки 4-й мкрн Митино, можно прочитать даже не одну, а две книжки, а если выработан навык чтения поэтических текстов, то, пожалуй, можно и больше поэтических книжек прочитать, например, А. Родионова, М. Гейде, В. Нугатова, А. Денисова или комбинацию из других авторов, тут уж, как говорится, зависит от вкуса, как говорится, на вкус и цвет товарища нет, тут уж кому, как говорится, что нравится, многим, например, нравится газета спорт-экспресс, и они едут и читают газету спорт-экспресс, журнал деньги, журнал афиша, а А. Родионова, М. Гейде, Вс. Емелина и Ш. Брянского — нет, не читают.
Или думать. Не думать — очень трудно, для того чтобы получалось не думать, надо специально долго заниматься, надо годы этому посвятить, так что остается думать, и вот они едут и думают.
Николай Степанович думает: эх, прием пищи.
Сергей Борисович думает: эх, прием пищи, просмотр телевизионных передач.
Наталья Владимировна думает: эх, приготовление пищи, прием пищи, просмотр телевизионных передач.
Игорь Анатольевич думает: эх, чрезмерное употребление алкоголя, приносящее вред здоровью.
Алексей Алексеевич думает: эх, употребление легких наркотиков.
Светлана Борисовна думает: эх, отсутствие взаимопонимания в семье, конфликты в семье, прием пищи.
Петр Николаевич думает: эх, употребление алкоголя до поросячьего визга, до потери человеческого облика, до зеленых ферзиков, отсутствие взаимопонимания в семье.
Анна Сергеевна думает: эх, проблемы с успеваемостью, отсутствие взаимопонимания в семье, проблемы в сексуальной сфере, покупка пищи и последующее ее приготовление.
Николай Сергеевич думает: эх, прием пищи, умеренное употребление алкоголя, сексуальные взаимоотношения.
Александр Петрович думает: эх, сексуальные взаимоотношения.
Василий Геннадьевич думает: эх, сексуальные взаимоотношения.
Мария Павловна думает: эх, сексуальные взаимоотношения.
Сергей Дмитриевич думает: эх, сексуальные взаимоотношения, но в то же время и употребление алкоголя и прием пищи.
Олег Павлович думает: эх, чемпионат мира по футболу, эх, групповой этап, эх, испания-украина, эх, ты ж моё того-бразилия, эх, шевченко ты мой, роналдинью ты наш неописанный.
Дмитрий Сергеевич думает: эх, конечная остановка 4 мкрн Митино.
И все они вышли на конечной остановке, и на этом закончился этап «ехать домой».
Дом-то уже совсем рядом. Вон он, дом-то. Уже совсем немного осталось. Заключительный этап «идти домой». Иван Петрович думает: скорей бы уже домой. И Элла Матвеевна думает: скорей бы уже домой. Иван Петрович просто идет домой, а Элла Матвеевна заходит в магазин и покупает несколько наименований товаров, так называемые продукты, и тоже идет домой. Домой, домой, направив слегка расфокусированный взгляд вперед, в просвет между домами, в точку отсутствия объектов рассмотрения.
Можно было бы еще описать процесс открывания подъездной двери, защищенной кодовым замком и снабженной домофоном, процесс входа в подъезд, процесс вызова и ожидания лифта, процесс поднимания на лифте на нужный этаж, эти процессы не так просты, как кажется на первый взгляд, тут есть масса мелких мучительных родных подробностей, есть еще довольно большие ресурсы для увеличения объема текста, если бы, допустим, нужно было бы для какой-нибудь публикации нагнать еще пару-тройку тысяч знаков с пробелами, это легко, но это совершенно не нужно, зачем, все уже и так понятно, пришли они, в общем, домой, совместными усилиями, все это уже, честно говоря, немного надоело, темнеет, в окнах зажигается свет, вечерами в Митино довольно уютно, к конечной остановке 4-й мкрн Митино подъезжает пустой 266-й автобус, стоит несколько минут, два или три пассажира сидят в пустом ярко освещенном салоне, вот, оказывается, есть люди, которым вечером надо ехать не в Митино, а из Митино, в кабине водителя горит свет, водитель возится со своими водительскими бумажками, путевыми листами или как там они называются, потом свет в кабине гаснет, закрываются двери. В мягком оранжевом свете уличных фонарей 266-й автобус некоторое время едет по Пятницкому шоссе, потом поворачивает на Митинскую улицу и уезжает в сторону Тушинской.
Праздник труда в Троицке
Дородные, осанистые бабы в кокошниках тяжело поворачиваются из стороны в сторону под народную музыку. Выражение лиц у баб торжествующее. Потом величаво переходят с места на место, меняя расположение на сцене, как волейбольная команда при переходе подачи, и снова торжествующе поворачиваются из стороны в сторону.
Это называется «ансамбль народного танца».
Паренек сидит на корточках перед пресмыкающимися по земле проводами. Поднимает с земли один провод, присоединяет к нему другой, потом разъединяет. Берет другой провод, присоединяет к нему другой провод. И опять разъединяет.
Девушка с листком бумаги в руке неподвижно стоит у края сцены, на которой изображают народный танец важные тяжелые бабы в кокошниках. Девушка смотрит на стоящий в отдалении серый девятиэтажный дом.
Бабы торжественно уплывают со сцены. Народная музыка обрывается на самом интересном месте. Девушка с листком бумаги в руках подходит к микрофону. Девушка слегка открывает рот и совершает областью рта мимические движения, наверное, она произносит раз раз или раз два три или что-то еще в этом роде, но ничего не слышно, потому что девушка говорит тихо, а микрофон не работает. Девушка смотрит на паренька. Паренек смотрит на провода. Девушка отрывисто выкрикивает какое-то короткое слово, наверное, это имя паренька, может быть, саш, или паш, или вань, или какое-то, может быть, ругательство, трудно разобрать, паренек соединяет между собой два провода, девушка раз раз, микрофон не работает, паренек нажимает кнопку небольшого черного электронного устройства, девушка раз два три, не работает, паренек нажимает другую кнопку, разъединяет предыдущие два провода и соединяет между собой два других провода, нажимает опять ту, первую кнопку, и оглушительное раз раз раз плывет над жилыми домами, пустырями и научно-исследовательскими институтами Троицка.
Перед сценой вяло пошевеливается небольшая толпа. Утро, будний день. Кто утром, в будний день может прийти на праздник труда? Но вот кто-то пришел. Наверное, все эти люди работают посменно, сутки через двое или через трое, и у них сегодня у всех выходной день, или все они сейчас в отпуске, взяли, может быть, специально отпуск, чтобы побывать на празднике труда, или потеряли работу, уволились по собственному желанию или были уволены «по статье», или это «люди свободных профессий», дизайнеры какие-нибудь или, там, бизнес-консультанты, или они все уже на пенсии, трудно сказать.