Черный и зеленый

Данилов Дмитрий

Этот этап называется «уходить с работы». Они все уходят с работы.

Идут в туалет. Посещение туалета — важная составляющая ухода с работы. Надо обязательно побывать в туалете. Как некоторые говорят, на дорожку.

Надевают верхнюю одежду, если холодно, или не надевают, если не холодно, берут портфели, сумки. В этих портфелях и сумках ничего нет, кроме какой-то ненужной мелочи типа забытых газет, их можно было бы вообще не брать на работу и приходить на работу и уходить с работы без портфелей и сумок, но нет, так нельзя, нельзя же на работу прийти вот так вот, с пустыми руками, надо как-то чтобы был портфель или сумка.

Запирают кабинеты на ключ или не запирают, тут возможны разные варианты, например, бывает, что рано утром или, наоборот, поздно вечером производится уборка помещений, и помещения оставляются открытыми,

а еще чаще бывает, что никаких кабинетов нет, а есть огромные помещения, где они там все сидят десятками и чуть ли не сотнями, все на виду друг у друга, коллектив, так сказать, прозрачность, повышенная управляемость, когда все вот так вместе сидят, как-то неловко вместо работы играть в игру сапер или просматривать во всемирной компьютерной сети интернет-сайты сомнительного содержания, хотя бывают люди откровенно наглые, не стесняющиеся своих коллег и открыто, можно сказать, внаглую сидят целыми днями в интернете, смотрят чуть ли не порнуху, но такое, конечно, редко случается, такое может себе позволить только очень ценный сотрудник, незаменимый для компании, высокооплачиваемый, сотрудник, поисками которого долго и мучительно занималось известное кадровое агентство, так называемые хэдхантеры, охотники за головами, вот эти охотники поймали голову, ценную высокооплачиваемую голову, и эта голова теперь сидит и нагло, никого не стесняясь, играет в дурацкие игры или, как некоторые иногда говорят, зависает в чатах, какое ужасное выражение «зависает в чатах», ужас просто, с другой стороны, во многих компаниях закрыт доступ к развлекательным сайтам, но высокооплачиваемый, особо ценный сотрудник, осознавая свою ценность для компании, может потребовать для себя неограниченный доступ в интернет, и руководство пойдет у него на поводу, но ведь, с другой стороны, особо ценные высокооплачиваемые сотрудники никогда не сидят в таких огромных общих гигантских прозрачных залах, у них отдельные кабинеты, и они в отдельных кабинетах сидят и играют в свои игры, посещают развлекательные, с элементами порнографии, интернет-ресурсы и занимаются прочей суетой, страшной мелкой чудовищной суетой.

Вот они все покинули свои отдельные кабинеты и огромные общие залы-аквариумы и идут, идут по коридорам, спускаются по лестницам, ждут лифт, лифт блестящий, металлический, с антивандальным покрытием, на всякий случай, мало ли, бывает, сотрудник расстроится из-за чего-нибудь, например из-за конфликта с руководством, загрустит, закручинится, у него резко упадет лояльность по отношению к компании, практически до нуля, возникнет, может быть, даже ненависть к компании и к сфере бизнеса, к сегменту рынка, на котором компания работает, и сотрудник, чего доброго, разобьет в лифте лампочку, прилепит к стене жеваную жевательную резинку или нанесет на гладкую поверхность лифта надпись о том, что у него, сотрудника, очень мало осталось лояльности по отношению к компании, практически совсем лояльность уже на нуле, сил уже нету больше никаких, лифт надо долго ждать, надо нажать кнопку со стрелкой вниз и ждать, а лифт долго будет ездить с этажа на этаж, вверх и вниз, потом все-таки приедет, и там окажется очень много людей, и если сделать усилие и все-таки войти в такой лифт, то в лифте загорится красная лампочка, означающая, что лифт отказывается ехать по причине превышения допустимой суммарной массы человеческих тел, и все равно придется идти по лестнице.

На выходе из здания нужно совершить какой-нибудь ритуал, отметиться у дежурного в книге или, допустим, приложиться специальным пластиковым электронным пропуском к специальному считывающему электронному устройству, которое фиксирует время ухода с работы, чтобы сотрудники не уходили раньше времени, или просто показать пропуск охраннику, надо что-то такое обязательно сделать, потому что иначе ритуал ухода с работы окажется невыполненным, что это за уход с работы, если просто так взял и ушел, нет, так нельзя, надо обязательно отметиться у дежурного, приложиться к считывающему устройству или показать пропуск, и на этом этап «уходить с работы» благополучно заканчивается.

Начинается следующий этап — «идти с работы». Пока они все закрывали или оставляли открытыми свои кабинеты, пока они шли по коридорам, ждали лифт и спускались по лестницам, это было «уходить с работы», а когда они вышли на свет Божий и пошли, пошли куда-то (не куда-то, а к метро), это уже «идти с работы», совершенно уже другое состояние, другое совсем дело.

Работа всегда располагается рядом с метро. Так чтобы работа была далеко от метро, чтобы от работы нельзя было бы дойти до метро — такого не бывает, вообще никогда.

Они все идут от места работы до метро, «идут с работы». «Идти с работы» — короткий этап, всего ничего — метро совсем рядом. Идут, идут. Тут возникает вопрос — куда смотреть. Вернее, смотреть на что-нибудь или не смотреть ни на что. Все объекты, на которые можно смотреть, располагаются по сторонам. Дома, заборы. Другие дома и другие заборы. Машины такие и другие. Окна. Множество мелких предметов, не подлежащих идентификации. Смотреть на это совершенно не хочется, нет никаких сил на это смотреть, потому что уже сто или двести или несколько тысяч раз мимо всего этого ходили, правда, если спросить, мимо чего именно они ходили, как выглядят дома и деревья, никто не сможет сказать ничего определенного, потому что они никогда на это окружающее не смотрели, с первого же дня, как пришли устраиваться на работу и прошли от метро до работы и потом обратно до метро, они не смотрели на дома и деревья и окна, у них сразу, с первого же раза возникло автоматическое отвращение ко всему, что окружает путь от работы до метро, в общем, смотреть по сторонам не хочется, а смотреть себе под ноги — это уже в некотором роде угрюмость, замкнутость, подавленность, зачем подавленность, подавленность не нужна совершенно, смотреть вверх — это вообще какая-то дикость, там только небо и провода, серое или белое или голубое или черное небо и провода, когда небо черное, проводов не видно, зато иногда видно звезды, а что звезды, ну звезды и звезды, к тому же идти, глядя вверх, несколько затруднительно, и остается единственный выход — смотреть вперед, это самый верный выбор, когда смотришь вперед, слегка расфокусировав взгляд, ничего толком и не увидишь, только уходящий вперед тротуар или дорожку, и там, далеко впереди, неясно маячат, не особо раздражая, какие-то предметы, неопределенные, и нормально, идут, смотрят вперед, и вот уже впереди маячит метро.

Можно сразу спуститься в метро, тем самым завершив этап «идти с работы» и перейдя к этапу «ехать домой», а можно остановиться у метро и еще немного задержаться на этапе «идти с работы», вернее, это можно назвать промежуточным этапом, совсем небольшим, — «попить пива после работы», купить в ларьке или магазинчике около входа в метро бутылку или банку пива, открыть и выпить бутылку или банку пива, направив расфокусированный взгляд куда-нибудь вдаль, в прореху между объектами, так, чтобы видеть только расплывчатое пустое пространство. Можно потом еще одну бутылку или банку пива купить, или две или три или четыре или большую пластиковую бутылку пива или большую пластиковую бутылку джин-тоника или сидра или вообще махнуть на все рукой и купить, допустим, небольшую двестипятьдесятграммовую бутылочку коньяка или, о, ужас, ужас, литровую бутылку водки, махнуть еще раз на все рукой и пить ее, водку, прямо у метро, из горла, сорвав с себя галстук, прямо вот так, ничего не скрывая, потому что вообще уже, вообще, вообще, понимаете, уже вот вообще, но лучше этого не делать, это уже будет недопустимым отклонением, это уже будет не промежуточный этап «попить пива после работы», а другой, совершенно отдельный этап «Пить», и этот этап может потом перейти в другие, совсем уже дикие этапы и стадии, поэтому лучше выпить бутылку или банку пива или в крайнем случае джин-тоника или сидра и спуститься в метро.

Немножко выпили пива — и в метро. Немножко совсем. Как некоторые говорят, чуток. Выпили чуток пива. И в метро.

Начинается долгий, нудный этап — «ехать домой».

Им всем теперь надо ехать на метро. Из центра на окраину. С Пушкинской или Новокузнецкой на окраину. Или из приблизительно зоны Третьего кольца через центр на окраину. Или с уровня примерно Калужской или Тимирязевской или Университета через центр на окраину. Или с одной окраины через центр на другую окраину.

И они едут. «Едут домой».

(Про метро уже столько всего написано, столько песен, легенд и мифов сложено про метро, про то, что оно самое красивое в мире, про поезда, станции и про то, как люди в поездах едут от станции к станции и что они при этом чувствуют и о чем думают, стоит ли в очередной раз заводить эту шарманку, ну метро и метро, едут и едут, с одной пересадкой или с двумя или вообще без пересадок, по прямой, чего тут говорить, сами что ли никогда не ездили.)

В общем, короче, приехали они все на Тушинскую, потому что они все едут в Митино. В Митино можно добраться не только от Тушинской, можно и от Сходненской, и от Планерной, но как-то так получилось, так они все решили, что лучше от Тушинской, и вот они приехали на Тушинскую, вышли из последнего вагона, в подземном переходе направо и налево, вышли на поверхность Земли. Но этап «ехать домой» на этом не заканчивается, потому что еще надо доехать от Тушинской до Митино.

Автобус или маршрутка. Автобус 2-й или 266-й, маршрутка 17-я. На маршрутку огромная очередь, маршрутки подъезжают одна за другой, заполняются и отъезжают. Автобусы надо штурмовать толпой. Подъезжает автобус, допустим, 266-й, и они его штурмуют огромной толпой. Правильно выбрать позицию, оттеснить конкурентов, рвануть, сесть. Не суметь правильно выбрать позицию, пропустить удобный момент, отступить перед натиском конкурентов, замешкаться, встать и стоять, стоять.