Черный интернационал
Шрифт:
Чеченец проснулся как раз в тот момент, когда Феликс был готов наброситься на него. Видимо, дремлющее чутье все же подало сигнал об опасности, выдернуло сознание из омута сновидений.
Боевик был крепким на вид малым. И резким. Мощный всплеск энергии, когда он вскакивал на ноги. Эта же энергия бросила его на Феликса. Она же смягчила силу удара, с которой ему в живот врезался кусок стекла.
Да и не могло стекло причинить бандиту никакого вреда. Не хватало длины, прочности, да и Феликс не мог держать его крепко. К тому же боевик был в теплой куртке, поверх которой был наброшен достаточно прочный разгрузочный
Видел бы Феликс себя со стороны. Сейчас он не принадлежал себе, природные инстинкты, заряженные на смертельную борьбу, вытолкнули его из человеческого обличья. Сейчас Феликс был самым настоящим зверем – загнанным, но не затравленным волком.
От передних зубов у него оставались только обломки. Маленькие, болезненные, но местами острыми. Но челюсти сильные, как у бульдога. Он мертвой хваткой вцепился врагу в горло. И продолжал сдавливать челюсти, пока не раскусил и не вырвал у бандита кадык…
Боевик был еще жив, когда Феликс скатился с него. Хрипел, брызгал кровью, сучил ногами. Но это была смертельная агония. Так что опасности часовой больше не представлял.
Феликс выполнил поставленную перед собой задачу. Он смог уничтожить одного врага. Сейчас он обессиленно лежал перед умирающим чеченцем и в болезненном бреду докладывал себе о достигнутой победе. До него не сразу дошло, что его больше никто не охраняет, селение спит, и он, если найдет в себе силы подняться, сможет улизнуть из вражеского лагеря.
Силы нашлись. Запах свободы всколыхнул Феликса изнутри, и снова в душе вспыхнул огонь борьбы, рождая новый сгусток энергии…
Он забрал у часового автомат, стянул с него разгрузку вместе со всеми боеприпасами. Бесшумно ползком обогнул окраинный дом селения. Даже когда лагерь остался позади, Феликс продолжал ползти. Руки как щупальца, глаза как сканер – нужно быть очень внимательным, чтобы не нарваться на растяжку или прыгающую мину…
Все обошлось. Феликс смог выбраться из лагеря, по горе спустился вниз к реке. Он испытывал острое желание упасть в воду так, чтобы его несло течением до самых предгорий. Пусть его будет жечь холодом, бить о камни. Зато не надо будет двигать изуродованными руками и ногами. Не чувствовал он в себе сил, чтобы продолжать движение без посторонней помощи. Но где-то должны были быть эти силы. И он должен был выжать их из себя. Реке не хватало напора, чтобы тащить его вниз по течению. Так что придется идти на своих двоих…
И он шел. Падал, снова поднимался. И шел, шел, придерживаясь направления реки.
Рассвет застал его в пути. Казалось бы, исчерпаны все внутренние резервы, не было уже сил поддерживать самовнушение, которое позволяло ему оставаться на ногах. А он все шел, как будто кто-то помогал ему свыше…
Бандиты застали его в пути. Они быстро и стремительно переправились через реку, устремились к нему. Как это ни странно, Феликс испытал радость от этой встречи. Ведь нет уже смысла идти дальше, а повернуть назад и уйти от преследования он уже не сможет – ни сил нет, ни даже желания. Наконец он может остановиться, перевести
Так Феликс и сделал. Остановился, залег за каменным валуном. Изувеченные и до предела натруженные ноги вмиг онемели. Жалкие остатки внутренней энергии переместились в руки.
Правая рука у него сломана. Но он умел стрелять с левой руки. А правой – худо-бедно мог придерживать автомат.
Сдаваться он не собирался. И уйти от преследователей также не может. Так что выбора у него нет – хочешь не хочешь, а надо принимать бой.
Феликс находился в крайне невыгодном положении. Укрытие – более или менее надежное, но он – один, а бандитов много, человек семь-восемь. Они быстрые, сильные, хорошо обученные. А он не в состоянии даже сменить позицию. И как только боевики пристреляются, ему хана… Но прежде чем погибнуть, он все же заберет на тот свет двух-трех врагов…
Короткой очередью Феликс срезал одного боевика. Противник тут же сбавил темп, рассредоточился. Медленно, под прикрытием рельефа местности бандиты шли вперед. И стреляли на ходу. Пулеметно-автоматный огонь, взрывы гранат должны были прижать Феликса к земле, не давая поднять головы. Но это был его смертный бой. Он знал, что не выживет. Так что какая разница, когда умереть: сейчас или секундой-другой позже… Он продолжал стрелять. Осколком гранаты его ранило в спину, но это не выбило из колеи. Пули крошили камень, за которым он прятался, крошкой иссекло все лицо. Но Феликс продолжал стрелять. И смог уложить еще двух бандитов.
В любой момент в него должна была угодить пуля. Но такое ощущение, что кто-то отводил от него зло. Только все равно так долго продолжаться не может. Бандиты все ближе, огонь все более плотный и кучный…
Феликс видел, как боевик жмет на спусковой крючок подствольного гранатомета. Похоже, это уже все… Но граната почему-то летит высоко, разрывается далеко за его спиной. И сам боевик почему-то резко разворачивается на сто восемьдесят градусов, и все остальные поворачивают за ним. Но уйти далеко не успевают. Какая-то сила косит их шквальным огнем. Феликс своими глазами видел, как пуля размозжила затылок одному бандиту. И это была чья-то чужая пуля…
Из последних непонятно откуда берущихся сил он обернулся. Изможденное сердце радостно екнуло. К нему приближались разведчики в боевой раскраске и с бесшумными автоматами на изготовку…
Один разведчик опустился возле него. Феликс с трудом узнал в нем капитана Груздева, командира группы спецназа.
– Свои… – закрывая глаза, облегченно вздохнул. – Там, вверх по реке…
Он не знал, в каких координатах находится лагерь. Зато твердо знал, что нужно идти вверх по реке. Как долго – вопрос, на который он не знал ответа, потому что смутно помнил, как преодолел пройденный участок пути…
Пока его подчиненные преследовали убегавших боевиков, капитан Груздев оказал Феликсу первую помощь, вызвал «вертушку» для раненого. Вертолет появился через полчаса, Феликса загрузили на борт, прямым ходом отправили в госпиталь, где ему сделали операцию. Но как это происходило, Феликс не помнил. Он так глубоко ушел в небытие, что операцию можно было делать ему даже без наркоза…
Часть III
Глава двенадцатая