Черный Ключ
Шрифт:
— Карнелиан, прекрати, ты себя позоришь. — Герцогиня даже не взглянула на племянницу. Она радостно смотрит на такой поворот событий. Еще больше крови стекает по шее Хэзел. — Что можно извлечь из этого? Живая или мертвая, ты для меня ничто. Этот компаньон рисковал собственной жизнью, чтобы быть с суррогатом. Ты видишь это? Он не любит тебя. Даже твоя мать предпочла смерть твоей компании. Что тебе нужно, чтобы понять наконец, что никто не хочет быть с тобой?
Даже я чувствую, как жалят ее слова, как они врезаются прямо в сердце Карнелиан, место,
Быстро, как молния, я соединяюсь с воздухом. Как будто он ждал моего призыва.
Герцогиня бросает на меня последний презрительный взгляд. — Убейте их всех, — говорит она скучающим тоном, но я готова, и я не позволю ей навредить мне или моим друзьям.
Винтовки выстреливают почти в унисон, наполняя комнату резкими хлопками.
«Ты можешь сделать это», Люсьен шепчет мне на ухо. «Я верю в тебя».
Я чувствую, как каждая пуля рассекает воздух в этой комнате, и я поднимаю их вверх, кружа вокруг потолка, как рой мух.
Хэзел бьет ступней по ноге герцогини, заставляя ее издать сдавленный вой и отпустить ее. Кинжал падает с помоста.
Я поднимаю руки. Все ратники уставились на пули в изумлении и замешательстве. Рассекая руками воздух, я посылаю пули обратно к их владельцам, сбрасывая ратников одного за другим. Одну я посылаю через цепь, связывающую мою сестру с герцогиней, и она разрывается надвое.
Я скорее чувствую, чем вижу, как уродливый Ратник стреляет в меня. Я слышу крик Эша, а затем позади меня хруст, и я посылаю пулю от себя, не заботясь о том, где она приземляется, когда Хэзел падает мне на руки.
— Теперь ты в безопасности, — говорю я, когда она рыдает у моего плеча. — У меня есть ты. Ты в безопасности.
— Нет! — Крик, исходящий из горла герцогини, дикий, гортанный, как крик умирающего животного. И я понимаю почему — последняя пуля, которую я сбила с пути, прошла прямо через грудь Курфюрста.
Она берет его на руки, слезы текут по ее щекам. — Оникс, нет, нет, пожалуйста …
Кровь сочится изо рта. — Перл, — говорит он, дотрагиваясь до ее щеки. Затем его рука падает, безвольная и безжизненная, и голова скатывается в сторону. Герцогиня падает на него, сжимая его тело. Затем его голова вскидывается.
— Я медленно убью тебя за это, — говорит она. Она осторожно кладет Курфюрста на пол и встает лицом ко мне. Я толкаю Хэзел за спину и готовлюсь воссоединиться с землей, чтобы открыть землю под ее ногами. — Ты меня понимаешь? Я буду те…
Потом она задыхается, выгибая спину. Ужасный, удушливый звук выходит из ее горла. Красный цвет начинает просачиваться сквозь ее синее платье, окрашивая его, меняя свой цвет как Заклинание.
Карнелиан стоит позади нее. Одним быстрым движением она вытаскивает кинжал из спины герцогини и торжествующе держит его. Должно быть, она подняла его, когда герцогиня уронила.
— Ты такое разочарование, Карнелиан, — шипит Карнелиан, подражая голосу герцогини, снова вонзая нож в спину. — Никого не волнует, что ты хочешь сказать, Карнелиан. — Кинжал попадает в цель в третий раз. — Никто не любит тебя, никто не любит тебя… — она ударяет герцогиню снова и снова, и я могу только смотреть, ошеломленная и в ужасе.
Герцогиня падает на пол рядом с Курфюрстом. Карнелиан выглядит так, как будто она собирается продолжать колоть ее, когда Эш бросается к ней. Он нежно держит ее за запястье. Карнелиан трясет.
— Все в порядке, — бормочет он. — Теперь можешь отпустить его. Ее больше нет. Все в порядке.
Она моргает и смотрит на него. — Она… она была такой… мне пришлось …
— Я знаю, — говорит он. Кинжал с грохотом падает на пол. Она падает в его объятья, всхлипывая, и он крепко держит ее. Наши глаза встречаются над ее макушкой. Эта сцена не заставляет меня ревновать, как когда-то.
Хэзел сжимает мою руку, и я поворачиваюсь к ней лицом.
— Давай уберем это с тебя, — говорю я. Рейвен помогает мне с поводком, и я срываю вуаль с ее лица. Гарнет пошел помогать Коре. Хэзел выбирается из своих высоких каблуков, поэтому она снова своего нормального роста, и вместе мы расстегиваем поддельный живот. Она яростно отбрасывает его.
— Все кончено? — спрашивает она.
— Все кончено, — говорю я. Она падает на меня, и мы крепко держимся друг за друга.
— Все, что ты делала, — говорит она, отстраняясь, чтобы посмотреть на меня. — Ветер, пули и… — она ошеломленно оглядывает комнату. — Ты говорила мне, что можешь делать вещи, но …
— Ты тоже можешь это делать, — говорю я.
Хэзел моргает. — Я могу?
Я улыбаюсь. — Это Рейвен, — говорю я. — Она моя лучшая подруга. Она может показать тебе, если хочешь.
— Ты хочешь, чтобы я отвела ее на утес прямо сейчас? — спрашивает Рейвен.
— Что? — спрашивает Хэзел.
— Может быть, не в эту секунду, — говорю я. — Может быть, еще слишком рано. Хэзел нужно отдохнуть. Она…
— Я месяцами только и делаю, что отдыхаю, — говорит Хэзел, отступая назад и скрещивая руки на груди. — Покажи мне, что это такое. Я могу с этим справиться.
Мою грудь распирает от гордости. — Я знаю, что можешь, — говорю я. — Давай.
Мы выходим из тронного зала и входим в сад, наполненный бабочками и розовыми кустами. Солнце-расплавленное золото в совершенном голубом небе. Меня переполняет чувство изобилия. Мы сделали это.
Рейвен сжимает мою руку, когда я беру Хэзел.
— Что мы делаем? — спрашивает она.
— Мы покажем тебе, кто ты на самом деле, — говорю я. Я уже говорила это много раз, в Южных воротах, Западных воротах, во всех изоляторах. Я дала девочкам то, во что они верят, показала им, на что они способны.
Но это никогда не значило для меня так много, как сейчас.
Когда мы попадаем на утес, он прекрасен.
Небо отражает наше небо, безоблачное и ярко-синее. Воздух теплый, вокруг памятника лениво жужжат пчелы. Деревья пышные и зеленые, а нежный рев океана внизу успокаивает. Как же я хочу увидеть настоящий океан.