Черный князь
Шрифт:
— И не надо! Возьмешь Белозерск под себя, и они сами с поклоном придут.
— Возьмешь, не возьмешь, белосельские не бедны и не в пример родовитее меня, — ответил Норманн.
Ефросиния Давыдовна резко встала из-за стола, отмахнулась от всполошившейся прислуги и приказала:
— Пойдем-ка, зятек, в светелку да поговорим по душам!
Норманн не возражал, ситуация с великим княжением складывалась на скандальный манер. Лучше сразу расставить все точки с запятыми, чем грызть в уголке ногти и строить друг другу козни. Светелка княгини на первый взгляд могла показаться простенькой, даже бедноватой. Ни тебе ковров, ни шелков, лишь жесткая дубовая мебель. Вдоль одной стены стоял прикрытый пуховым
Вместе с тем мебель и стены светелки покрывал ковер изящной резьбы. Над топчаном красовался библейский сюжет с Адамом, Евой, змеем и яблоком, который продолжался к двери сценой изгнания из рая. В другую сторону шел сюжет «Кто из вас без греха?». Резьба между окон на первый взгляд могла показаться случайным набором завитушек, но знающий сразу узнавал руны Рода и Мары. А вот пол с потолком оказались истинной картинной галереей. Вверху молодежь водила хоровод, рядом парень с девушкой завалились в копну сена и страстно целовались, а чуть дальше к углу играли в догонялки. Под ногами рыбаки выбирали сети, детишки на мелководье поднимали тучи брызг, а на камешке пригорюнилась красавица.
Не так представлял Норманн «узилище» замужних женщин и невест. Устоявшийся штамп требовал поставить здесь прялки с примитивными ткацкими станками да пяльца с незаконченным вышиванием. Вместо этого он оказался в обычном рабочем кабинете, разве что адаптированном под женский вкус. Вот тебе и ряды поющих девственниц с мечтами о суженых, которые ряженными лезут под окна, дабы одним глазком увидеть нареченную невестушку.
— Налюбовался? — устраиваясь в кресле у окна, спросила княгиня. — Тогда садись, говорить будем.
— Я не прочь, — выбрав кресло напротив хозяйки, ответил Норманн.
— Волхвы тебе радостную весть принесли, а на твоем лице не видно гордости. Почему так? — чуть склонив голову, спросила Ефросиния Давыдовна.
— Нет повода для радости. Княжение не пряник медовый, у меня без Белозерска забот полон рот, а тут край огромный, нехоженый, да люд живет сам по себе.
— Хороший ответ, — улыбнулась княгиня, — сразу видно толкового хозяина! Удельные князья давно дорогу в княжий терем забыли.
Правду сказала хозяйка, хоть и горькую для себя. Кемский князь жил сам по себе, для него Новгород был важнее Белозерска. Белосельский князь кормился за счет Холопьего торга, доходы с которого намного превышали прибыль за собственную рожь со льном. Карголомский князь лютым псом сторожил торговый путь по реке Онеге, опасаясь нареканий купцов более гнева Белозерска. Сугорский и ухтомский князья вообще забыли обязанности удельных правителей. Василий Иванович Шелешпанский не покидал берега Онежского залива и строго контролировал добычу жемчуга. Одна беда, до великокняжеской казны не доходило ни единой жемчужинки. Александр Андожский вел свою родословную от Рюрика, а удел его граничил с полученными за Милой землями. Он да Иван Алексеевич Вадбольский честно исполняли долг удельных правителей, причем последний весьма успешно гонял вотяков. При любом раскладе Норманн неизбежно ущемит интересы каждого из удельных правителей. Поэтому ответ прозвучал без капли оптимизма:
— Пусть сами средь себя лучшего выбирают и впрягаются в великокняжескую лямку!
— Ты противишься воле волхвов? — испуганно прошептала княгиня.
Ишь как дело повернуто! Воля волхвов! Где эта воля? Поплясали парни, исполнили рэп и смылись в свою
— Ты предлагаешь мне вызвать Романа Михайловича на ристалище? Мол, покняжил — и хватит, по воле волхвов наступила моя очередь.
Ефросиния Давыдовна звонко расхохоталась, вероятно, представила мужа в ратном доспехе.
— Нет, конечно, — ответила она с улыбкой, — но перечить волхвам невозможно, как невозможно сопротивляться Року.
Интересно, а что это за Рок? Сподручный Мары или Макоши? Если этот дядя из греческой мифологии, как он перебрался на Русь и прижился в славянском языке?
— Я не собираюсь бежать впереди собственной лошади, коль скоро волхвы что-то пронюхали, то подождем аккордов увертюры.
— Апертюра [53] уже прозвучала! — Княгиня произнесла французское слово скорее на латыни. — На тебя легла обязанность исполнить предначертанное!
— Я весь в ожидании! — ухмыльнулся Норманн. — Никому не перечу и жду повелевающего гласа небес.
— Не юродствуй! — пальчик строго постучал по столу. — На тебя ложится Бремя, и ты обязан приготовиться к тяжкой ноше!
— Как? Проехаться по удельным княжествам с инспекцией? Люди добрые, вот он я! Прошу любить и жаловать, иначе голова с плеч долой! — воскликнул он с раздражением.
53
Aapertura— начало ( лат.).
Ефросиния Давыдовна подошла к книжному шкафу, практически не глядя, достала толстенный талмуд в бархатном переплете и положила перед зятем.
— Для начала прочитай «Государство» философа по имени Платон.
— Я предпочитаю откровения Конфуция или Аристотеля, — сдерживая смех, отказался Норманн, — в крайнем случае, согласен на Диогена.
Теща с громким хохотом упала в кресло, несколько раз конвульсивно дернулась, затем сделала кистью движение, словно бы звонила в колокольчик. Можно и позвонить, тем более что серебряный колокольчик в тонкой вязи финифти стоял посреди стола. Служанки влетели всполошенными курами, княгине помассировали виски, сунули в нос флакончик с благовониями, подали испить морса из весенней клюквы и словно по велению волшебной палочки бесшумно исчезли.
— Вот уморил так уморил! — Княгиня еще разок хохотнула, мелкими глоточками отпила морса и продолжила: — Я-то, дуреха! Видела в тебе дуболома с бычьей шеей! — Она еще раз сделала несколько глоточков. — А ты вон как! Умен зятюшка у меня, ох умен! Ступай с Богом, а то меня, старую, начнешь учить уму-разуму.
Назвать княгиню старой ни у кого не повернулся бы язык, что не преминул заметить Норманн. В ответ ему погрозили пальчиком и указали на дверь.
Утром примчался гонец: под Рыбинском тронулся лед, проход вниз открылся, и корабли могли спускаться в низовье. Совет под председательством Шушуна принял решение отправить вниз карфи с переселенцами при поддержке передового отряда. Основные силы должны были выждать схода крупных льдин. Возражений не последовало, тем паче что подошли не все французы. В лагере начались неспешные сборы, а Норманн решил посмотреть на работу судопропускных ворот. Традиционные весенние очереди в Вышнем Волочке и под Тихвином вынудили спешащих купцов сделать крюк через Шексну. Проиграв в расстоянии, они рассчитывали получить солидный выигрыш во времени. К тому же расценки за проход ушкуя не превышали полкопейки за ворота и полкопейки за бичевание. У нижнего бьефа он неожиданно столкнулся с Софьей Андреевной, которая с секундомером в руках определяла цикл прохода корабликов.