Черный код
Шрифт:
Девушка пожала плечами.
— Его зарезали в пьяной драке, в баре… вскоре после того случая… и вы же знаете, кто такой Максим… ему ничего не стоило все организовать…
Прежде чем кто-либо успел добавить что-то еще, Дарья вдруг вскочила на ноги, откинула упавшие на лицо волосы и завопила не своим голосом на весь зал:
— Я убью тебя, сука! Тварь! Я тебя уничтожу, шалава, за твой язык поганый!
Крик вышел таким пронзительным, что я невольно вздрогнула. Столько ненависти звучало в голосе сестры Макса и столько отчаяния! Казалось, она искренне протестует против наветов на брата. Я вспомнила, что уже видела подобное ранее. В воспоминаниях Макса, когда он вышвырнул меня из детской с криком: «Зачем так делать?!» Что это — семейный темперамент, глубоко похороненный
Так или иначе, угрозы достигли цели — свидетельница сжалась в комок. Обеими руками она судорожно мяла платок. Судья принялся стучать молотком и призывать Дарью к порядку. Вронская тоже встала, пытаясь тихим голосом образумить свою нанимательницу, но это оказалось не так-то просто. Та начала вырываться, то и дело откидывая волосы от лица, и продолжала выкрикивать ругательства в сторону оппонентки.
Скандал разрастался до неимоверных масштабов. Я поморщилась, представляя, какую почву для рассуждений Дарья дает журналистам. Завтра все газеты и телерепортажи будут пестреть комментариями из зала суда, а сплетни вокруг Макса и его сестры вспыхнут с новой силой. Любителям почесать языки найдется, чем скоротать вечерок. Я оглянулась — все сидели, охваченные любопытством, как при просмотре интересного фильма, все камеры были направлены на нарушительницу порядка, а фотоаппараты щелкали непрерывно.
На крик прибежали приставы. Они попытались увести Дарью, которая визжала и отбивалась как дикая кошка, но тут на их пути стеной вырос тот самый парень, который сопровождал сестру Макса в качестве телохранителя. Неизвестно, до чего бы дошло дело, если бы поднявшийся шум вдруг не перекрыл один голос. И этот сердитый низкий голос выкрикнул лишь одно слово:
— Даша!
Она тут же поникла, словно сбитая на лету стрелой птица. Безвольно пошатнулась, когда пристав дернул ее за локоть на себя. Макс успел вскочить и стоял, ухватившись обеими руками за прутья решетки. Смотрел на сестру с гневом в глазах. Я поразилась, какую власть он имел над ней, раз мог усмирить коротким окриком, в то время как несколько человек одновременно не добились нужного эффекта. Дарья подняла голову, на ее лице отразилась молчаливая мольба. Я видела в этом лишь одно толкование: сестра Макса умоляла разрешить его спасти. Но сам Макс слегка прищурился, и этого оказалось достаточно, чтобы Дарья всхлипнула и опустила голову.
— Покиньте зал суда! Немедленно! — потребовал судья.
Не сопротивляясь более, Дарья позволила увести себя под перекрестным огнем из взглядов и вспышек фотокамер. Телохранитель не отставал ни на шаг, зыркая на журналистов. Когда Дарья проходила мимо брата, показалось, что его губы шевельнулись, но были ли на самом деле сказаны еще какие-то слова — оставалось загадкой. И если были, то он приободрил ее или отругал?
Двери за сестрой Макса закрылись, и, казалось бы, инцидент исчерпал себя.
— Я закончил, ваша честь, — с чувством выполненного долга произнес Григорович.
— У защиты есть вопросы к свидетелю? — уже более ровным голосом спросил судья.
Вронская, все еще взбудораженная после происшествия, медленно поднялась с места. Вместо того чтобы сразу ответить, она вдруг повернулась и тоже посмотрела на Макса. Он едва заметно качнул головой, и тогда Вронская четко произнесла:
— Нет, ваша честь.
Для меня весь мир перевернулся. Словно картинка восприятия исказилась, и заседание стало выглядеть одним большим фарсом, в котором близкие Максу люди почему-то действуют, как послушные марионетки, даже если это противоречит логике. Как у Вронской не могло быть вопросов к той дамочке? Да даже у меня к ней имелась куча вопросов! С чего она взяла, что угроза, брошенная разгневанному мужу пойманным с поличным любовником, может точно подтверждать его вину? Дарья вот только что тоже пожелала свидетельнице смерти, неужели теперь пойдет убивать? Нет, угрожать это одно, претворять слова в жизнь — другое. Или девушка знает больше, чем
И Макс тоже хорош. Не впервой ему, как оказалось, отбиваться от разгневанных мужей. Я перевела взгляд на Сергея, который, как и все, с любопытством следил за происходящим. Может, поэтому Макс его соперником не считает? Потому что привык всех, кто ему мешает, отправлять в мир иной, как Соловьева и того беднягу — мужа свидетельницы?
Но тем не менее, одно движение головы — и Вронская отказалась что-либо предпринимать в его защиту. Интересно, как бы на это отреагировала Дарья?
Я сидела, переполняемая вопросами, на которые, уже по привычке, не находила ответа, пока проводили допрос следующих свидетелей — двоих полицейских, первыми прибывших на место по вызову. Их ответы были предельно краткими: преступник сам вызвал полицию, находился в квартире на момент их появления. Добровольно сдал оружие, указал на труп, признал вину. Беспрекословно позволил себя арестовать. Кроме подсудимого других людей не обнаружили. Я слушала описания и только качала головой. Макс — сама покорность! Ну не странно ли? Вот именно, что странно! Именно эта странность и не давала мне покоя с тех самых пор, как я села напротив него и открыла его досье. Такое поведение противоречило даже тому первому впечатлению, которое у меня о нем сложилось. И чем больше я углублялась в дело, тем больше выпячивалось это противоречие.
Как на иголках я просидела до того момента, пока огласили дату и время следующего заседания. Макса уводили, а Сергей принялся что-то жужжать на ухо. Кажется, описывал свои впечатления от шоу, которое устроила Дарья. Но его слова не откладывались в моей голове. Все, на что я была способна — это дождаться, пока Вронская гордо выплывет из зала, поймать ее и оттеснить в сторонку от основной толпы.
— Анита! — удивленно воскликнула адвокат и смерила меня взглядом, когда я загородила ей дорогу и оттолкнула к стене.
— Почему вы не стали задавать вопросы свидетельнице? — потребовала я ответа.
— Вы не могли бы умерить тон? — отчеканила Вронская, но меня уже не волновало, что она подумает.
Я схватила за рукав пиджака и тряхнула ее.
— Почему? Вы его адвокат! Отвечайте! Я видела, как он подал вам знак!
Женщина вздернула подбородок, и возмущение в ее глазах вдруг сменилось снисходительной искрой.
— Потому что Максим никогда не ошибается в том, что он делает.
Я скрипнула зубами. Где-то уже слышала эту фразу! Адвокат переложила портфель с бумагами из одной руки в другую и схватила меня за запястье. Я не ожидала, что хватка у старухи окажется такой крепкой, и от боли придется разжать пальцы.
— И позвольте дать вам один совет, Анита, — продолжила Вронская с превосходством в голосе, — если Максим когда-нибудь скажет вам что-нибудь сделать — слушайтесь его безукоснительно. Вам же будет лучше.
Я застыла, как изваяние. Старуха только что… мне угрожала?!
Вронская сделала шаг, намереваясь меня обогнуть, но задержалась и снова посмотрела в глаза:
— Ах да, второй совет: не смейте больше так со мной разговаривать.
С этими словами она гордо удалилась. Я выдохнула. Вот престарелая сучка! Есть хоть кто-то в окружении Макса, кто окажется простым открытым человеком без таинственных секретов за душой, без умалчиваний и двусмысленных ответов? Что это за заговор такой вселенский вокруг него? Люди, которые просят меня его спасти, сами же оставляют попытки к спасению по одной лишь его просьбе.
Но я не собиралась сдаваться. Не на ту напали. Макс приказывал мне отказаться от его дела, но несмотря на совет Вронской слушаться его я не планировала.
По дороге домой Сергей находился в радостном возбуждении. Он все-таки улучил момент, чтобы попасть вместе со мной в кадр какого-то папарацци, а я настолько погрузилась в размышления, что спохватилась слишком поздно. Все же, заставила себя проглотить упреки. Нехорошо отыгрываться на муже за плохое настроение из-за того, что не могу разгадать загадку Макса.