Чёрный кофе

Савченко Петр

– Этот как?

– Я не знаю. Он сказал, перетекать в картину. Он разбежался и опрокинул его на пол, но на мгновение оказался в другом месте, в старом городе, посредине площади с фонтаном.

– Он смог вернуться назад?

– Я думал на эту тему. На мой взгляд, если бы он стоял у картины, он бы оказался в ней, а так как он двигался, и скорее всего, быстро, то тело не успело перетечь, а просто пролетело мимо, только какой-то частью оказавшись там по ту сторону полотна.

– По ту сторону полотна, – протянул

Димка. – Что-то мне нехорошо. Одно дело, если дело тебя не касается, и ты смотришь очередные ужастики, а другое, если ты сам в этом дерьме.

– Всё больше и больше начинает интересовать, что же было нарисовано на той, первой картине? Кто её создал? И откуда она вообще взялась?

Братья замолчали. Андрей сидел, уперев взгляд в стол и медленно попивал кофе.

– Ты сам как? – Дима смотрел на брата.

– Трясёт меня уже какой день. Сон потерял.

– Так иди, отдохни. На смену, когда?

– Послезавтра.

– И время есть, это от нас не убежит.

– Спать не хочу. Пойду до Сергея Николаевича пройдусь, – Андрей встал из-за стола. – А и ещё, он, этот Павел Викторович, считает, что водка смогла отпугнуть одну из тварей, которая на них напала.

– Да ладно, – ухмыльнулся Дмитрий. – Водка?

– Да. Разбилась на нём бутылка, и тварь обожглась об неё. В это сложно верится…

– Во всё, о чем мы говорим, сложно поверить. Но на счёт водки надо поюзать инфу, – ответил Димка и поднявшись, поковылял с кухни.

– А убрать за собой?

– Убери, пожалуйста, у меня дела! – ответил Димка.

Выйдя на улицу, Андрей остановился, нечасто он позволяет себе просто встать и посмотреть по сторонам. Утреннее солнце заливало часть улицы, разгоняя ночную прохладу. На деревьях щебетали птицы. Две кошки лежали под домом, надменно смотря на прохожих.

Молодой человек неспешно пошёл в сторону пансионата. На углу с проспектом к открытию готовили новое кафе. Две девушки намывали окна, внутри помещения было много людей, расставляющих ресторанную мебель. Войдя в пансионат, он натянул бахилы и пошёл на свой этаж.

– Андрюш, ты чего пришёл? Смена не твоя вроде, – встретила его дежурная медсестра.

– Не моя. Пришёл навестить Сергея Николаевича. Я по его просьбе навещал родственника, он с ним ровесник. Вот и решил не откладывать с докладом. А Маргарита здесь?

– Она уехала на какое-то собрание в центр. Будет только завтра.

– Вот почему в мои смены она никогда никуда не уезжает? – отшутился Андрея.

– Успокою тебя. У меня у самой это в первый раз за пять лет, – улыбнулась медсестра.

Андрей ответил ещё на пару дежурных фраз и пошёл в палату к Сергею Николаевичу. Старик сидел на кровати и смотрел в окно.

– Тук-тук!? – произнёс Андрей.

– О, какие люди в стольном граде! – ответил старик, развернувшись к вошедшему.

– Вы себя хорошо чувствуете? – поинтересовался Андрей. За последних три дня, что они не виделись, старик сдал. Плечи опустились ещё ниже, спина сгорбилась, глаза впали.

– Я это называю – «отголоски молодости». Всплывают старые болячки, – вздохнув, произнёс старик. – Как ты съездил?

– Не хотите прогуляться? – вопросом на вопрос ответил Андрея.

– Ты решил посмеяться?

– Если вы не знали, у нас есть чудесные коляски, – улыбнулся молодой человек.

– Эх, если бы мне не осточертели эти стены, я бы никогда не сел бы в инвалидку.

– Сергей Николаевич, это прогулочное кресло, оно не инвалидное.

– Уговорил, языкастый, тащи своё кресло. Уж больно на улицу хочется.

Андрей аккуратно вывез пожилого человека из бокового выхода и повёз его в сквер перед центральным входом. Сквер был предназначен для небольших прогулок. Высаженный ещё в конце девятнадцатого века кустарник вдоль кованного забора, защищал прогуливающих от городской суеты и шума проспекта. В центре сквера стоял памятник Пушкину, с разбитым под ним цветником.

– Съездил я хорошо, если это можно так назвать, – рассказывал Андрей, толкая перед собой коляску, с восседающим в ней стариком. – Он молодцом, кстати, местами даже очень.

– Он помнит тот день? Смог вспомнить?

– Ещё как помнит? Рассказал всё в подробностях, – Андрей пересказал свою встречу с Павлом Викторовичем, утаив только тот момент, когда он очутился по ту стороны картины. – Он рассказал ещё кое о чём, чем он с вами не делился. Он сказал, что у него в пиджаке была бутылка водки и что когда на него напало, то прозрачное чудовище, то она разбилась. И только это, по его мнению, спасло вас.

– Нас спасла водка? – хмыкнул старик. – Она что была заговорённая?

– Без понятия, но его словам нельзя не верить. У меня вопрос к вам. Вы помните, был ли на картине какая-нибудь подпись, знак может какой?

– Нет, – после раздумий ответил старик. – Я был выпивший, возбуждён и напуган. Знаков точно никаких не помню.

– Это я так, на всякий случай спросил, мало ли, вдруг помните. Мой брат покопался в интернете, нашёл информацию о некой картине, которая оказалась в коллекции одного очень влиятельного человека начала двадцатого века. И нам бы помогло хоть что-то, чтобы понять о картине больше.

– А зачем? Что вы хотите узнать о ней? Вам мало того, что произошло со мной, с твоей девушкой?

– Хороший вопрос, – смутился Андрей. – В последнее время много чего навалилось, смешалось. И это сейчас хоть какая-то цель, пока нет другой. Мной, да и вами, было потрачено много сил и время, чтобы приблизить разгадку исчезновения, и я пока не собираюсь оставлять это дело.

– Резонно, – старик опять хмыкнул. – Я тут подумал, ты мне можешь принести фляжку коньяка?

– Вам же нельзя!