Чёрный Колибри
Шрифт:
В этой квартире всегда звучала музыка, зачастую исполняемая самими её жителями. Нередко там гостили и другие музыканты. Про себя доктор называл это место «Штабом бессмертной молодости», хотя и понимал, что всего через несколько лет от него останется лишь пустое воспоминание.
Сейчас никто из этого, на первый взгляд неразлучного трио еще не осознаёт, что они не смогут вечно оставаться трактирными музыкантами и всю жизнь веселиться в этой маленькой квартире в компании дешёвого вина.
Что может послужить причиной их распада? Возможно, однажды Поль устанет быть лишним мальчиком с виолончелью,
Как бы там ни было – финал один. Молодость заканчивается. И почему доктор рассуждал об этом по пути домой? Он явно не умел наслаждаться настоящим, постоянно живя опасениями о будущем.
– Ты слишком много думаешь, – произнёс он вслух, пытаясь отогнать ненужные мысли.
По возвращении домой Чарльза ожидал внезапный сюрприз. Экономка, видимо услышавшая его шаги, тут же появилась непонятно откуда. И почему она не спит в такое позднее время?
– Вам письмо, – она протянула ему небольшой конверт.
– Спасибо, – доктор забрал конверт, параллельно поворачивая ключ в замке, – Доброй ночи.
Закрыв за собой дверь и в очередной раз за день повесив одежду, мужчина направился в гостиную с конвертом в руке. Он решил растопить камин, ночь выдалась прохладной. Когда рыжие языки пламени весело приплясывали, охватывая сухие дрова, доктор внимательно осмотрел полученный конверт. Печать не сломана, никаких следов вскрытия нет. Подпись сделана знакомым почерком. Это был Барти, какая удача.
Сломав печать, он принялся читать послание. Оно оказалось весьма коротким и торопливым, будто было написано в спешке.
«Дорогой Чарльз,
До меня дошли сведения, что ты взялся за ту пациентку, о которой я писал тебе ранее. Я настаиваю на том, что нам необходимо встретиться завтра. Ты должен кое-что знать о ней.
Я зайду к тебе завтра в десять часов. Боюсь, это не может ждать до вечера.
С уважением,
Бартемиус Фурнье.»
Несколько раз перечитав текст, Чарльз сложил листок пополам и присел на мягкую софу. Он ещё долго молча вглядывался в языки пламени. Барти не любил совершать визиты к кому-либо просто так, что же такого ему известно об Ингрид, раз он так торопится?
Глава 6
Чарльза разбудил настойчивый стук в дверь, доносившийся из прихожей. Доктор уснул прямо на софе в гостиной и теперь пытался привести в порядок события вчерашнего дня, одновременно с этим расправляя помятую рубашку.
Стук не прекращался. Мужчина взглянул на часы: пятнадцать минут одиннадцатого.
Выругавшись, Чарльз поспешил в прихожую и отворил дверь. За ней оказался невысокий мужчина средних лет, немного полноватый, с круглым лицом. Налитые кровью тёмные глаза беспокойно бегали по сторонам. На нём были шляпа, залатанное кремовое пальто и тёмные брюки. Лакированные туфли были слегка ободраны на носах. Мужчина нервно теребил в руках небольшой саквояж с позолоченными застёжками. Он был известен Чарльзу, как Доктор Бартемиус Фурнье.
– Ну наконец-то! – сбивчиво выдохнул Барти, – Пойдём скорее! – он чуть ли не силой затолкал доктора в его собственную прихожую и шумно захлопнул дверь.
Бартемиус был тридцатичетырехлетним психиатром. Ранее он работал доктором в психиатрическом учреждении, в котором Чарльз когда-то проходил практику. В самом начале их знакомства Барти был весьма щедр на советы, наслаждаясь тем, как юный практикант дотошно следует его инструкциям. Однако очень скоро Чарльз вырос из этих рекомендаций и из этой больницы, продолжив совершенствовать свои навыки в более престижном учреждении. Барти тоже не стоял на месте и вскоре заинтересовался фармацевтикой. Теперь главной его целью была разработка лекарств для облегчения жизни душевнобольных. Дела с этим шли не весьма удачно, так как ему уже неоднократно отказывали в финансировании в связи с токсичностью разрабатываемых препаратов.
– Почему так долго, Чарльз? – возмущенно поинтересовался мужчина, торопливо вешая пальто и шляпу.
Доктор хотел было что-то ответить, но был ошарашен подозрительным поведением своего коллеги, который не дожидаясь приглашения направился вглубь коридора.
Они прошли в рабочий кабинет.
– Прости, я не ожидал, что буду спать так долго, – все-таки произнёс Чарльз.
– Нет времени для оправданий, – протараторил Барти, ставя на стол свой саквояж, – Нам нужно поговорить об Ингрид.
Доктор вдруг заметил, что у Бартемиуса трясутся руки.
– Ты что опять тестировал на себе свои препараты?
– Я?! Нет! И вообще… Стоп, что? Сейчас не об этом, – речь Барти была абслютно бессвязна, – Либо мы сейчас поговорим о том, о чем собирались, либо я ухожу!
– Я внимательно слушаю, – процедил сквозь зубы Чарльз, раздраженный резкостью своего коллеги.
– Я сильно рискую, приходя сюда сегодня, но ты мой друг и я хочу предостеречь тебя. Эта пациентка очень опасна, – Его речь внезапно выровнялась, – За всю свою карьеру я видел многое, но такого – никогда.
Доктор издал лёгкий смешок.
– Прошу тебя, будь осторожен. Она истинный ночной кошмар. Никогда не теряй бдительности в её присутствии…
Мужчина молча слушал его, подперев голову кулаком, на его лице играла саркастическая усмешка.
– Барти, если девочка-подросток заперла тебя в кладовой, это еще не значит, что она представляет смертельную угрозу обществу.
Услышав это, Бартемиус обиженно поджал губы.
– И, знаешь, я не осуждаю её поступок, – добавил доктор, деловито разглядывая свои ногти, – Порой ты бываешь таким занудным.
– Чарльз! – он возмущённо стукнул по столу, – Я рассказываю тебе серьёзные вещи, а ты находишь это весёлым?
– Хорошо, извини, – примирительно приподняв руки ответил мужчина, – В этих рассказах нет ничего смешного, но зато в раздувающем ноздри от ярости психиатре напротив меня…
– Пинье! – прервал его на полуслове уже и без того немало взвинченный Барти. Его голос смешно истончался под воздействием эмоций и напоминал поросячий визг, это всегда забавляло Чарльза.
Доктор вдруг поймал себя на мысли, что сейчас выглядит в точности как Ингрид, пока разъярённый Бартемиус призывает его проявить хоть немного серьёзности.