Чёрный Колибри
Шрифт:
– Завещания почивший Лабониэр не оставил, а его сыновья не были заинтересованы в том, чтобы делить между собой деньги отца. У каждого из них есть свое дело, никак не связанное с виноградниками, а, так как Альма наотрез отказалась продавать долю мужа компании, они отказались от наследства в её пользу.
– Эта история не кажется тебе чересчур запутанной? Когда это такое было, чтобы графы не
– Не знаю, Чарльз. Сыновья живут в достатке и отказались от наследства. Альме не было смысла присваивать долю мужа и брать на себя ответственность управления семейным делом… А никто другой и не извлёк из ситуации никакой выгоды, поэтому версия с Ингрид и внезапным помутнением рассудка кажется весьма правдоподобной.
– А мне кажется, что ты буквально притягиваешь факты за уши. Могло произойти все, что угодно: на него мог напасть медведь, или он сам упал с лошади, в то время как Ингрид могла просто оказаться не в том месте не в то время!
– Я не собираюсь вступать с тобой в спор. Я рассказал тебе все, что знаю. Делай с этой информацией что хочешь. Мне пора идти, я обещал жене, что вернусь к обеду, – Барти сделался мрачным и угрюмым.
– Ладно, спасибо, что пришел. И… – доктор покосился на серые папки в его руках, – Может все-таки оставишь мне их?
– А, да, конечно. Они все равно мне больше не нужны, – Бартемиус протянул ему бумаги, однако в последний момент будто бы передумал отдавать их, поэтому несколько секунд мертвой хваткой цеплялся за папки, никак не давая Чарльзу забрать их.
– Ты в порядке? – недоумённо спросил доктор.
– Д-да, прости, все хорошо, – его глаза нервно бегали в разные стороны, а пальцы подрагивали.
– Может я принесу стакан воды? – предложил Чарльз.
– Нет, нет, не надо! – резковатым тоном ответил Барти. Он схватил свой чемодан и быстрым шагом направился в прихожую.
– Ты должен перестать принимать эту дрянь. Она же должна действовать на психов. Что толку от того, что ты испытываешь все на себе?! – догоняя его сокрушался доктор.
– Все дело в побочных действиях. Их слишком много и я пытаюсь от них избавиться, – пропыхтел Бартемиус, с усилием застёгивая пуговицы пальто.
– Барти, ты сведешь себя в могилу… – вздохнул Чарльз.
***
После ухода коллеги Чарльз некоторое время молча бродил по квартире. Да, эти стены знавали и лучшие времена. Когда-то здесь кипела жизнь, а сейчас об этом напоминали лишь выгоревшие на солнце старые фотографии. Барти не раз говорил, что этому жилищу катастрофически не хватает женской руки, но доктор всегда отмахивался от его слов. Он не считал брак чем-то обязательным и был совершенно не против оставаться холостым до конца своей жизни.
Чарльз остановился у белой стеклянной двери в самом конце коридора, она всегда была заперта. Это была комната жены его покойного наставника. Нащупав ключи в кармане, он отворил дверь и вошел внутрь.
Пространство было залито золотистым полуденным светом, проникавшим внутрь сквозь два широких окна. Здесь всегда царил идеальный порядок: аккуратно заправленная постель, небольшая стопка книг на письменном столе, размещенная рядом с пером и чернильницей, два массивных книжных шкафа. Все это было покрыто толстым слоем пыли, ведь сюда уже давно никто не заходил.
Её звали Изабель, но она всегда просила называть себя Изой.
– Изабе-е-ель… Словно кличка старой козы, – смеялась она при их первой встрече, когда Чарльз ещё юным мальчиком переехал в Париж.
Иза была лучезарной женщиной средних лет. С русыми волосами, доходившими до лопаток, болотного цвета глазами, всегда смотревшими с мягкостью и добротой, с фарфоровой кожей, худощавого телосложения. Чарльз всегда удивлялся, как Изабель вообще вышла замуж за Паскаля – его наставника. Они были абсолютно противоположны: всегда серьёзный, немного суровый доктор и мечтательная, местами наивная танцовщица. Да, она танцевала балет в театре и была весьма успешна, пока однажды не сломала лодыжку. Эта досадная травма навсегда положила конец её театральному будущему. Как ни странно, это не сломило такую, казалось бы, хрупкую Изабель. Она отнеслась к произошедшему философски и просто двинулась дальше, став преподавать хореографию в одной из парижских академий. Чарльз так и не узнал, как она встретила Паскаля.
Конец ознакомительного фрагмента.