Чёрный Корпус. Отряд "Зеро"
Шрифт:
Три шага. Чёрт. Решительно выдохнуть и разжать пальцы на спинке кровати. Колени предательски дрогнули. Стоять! Стоять, Лёха!
– А ну иди!
– вдруг рявкнул доктор, и я от неожиданности шагнул вперёд, не успев ничего понять или испугаться.
– Ай, молодца! Ай, герой!
– Розенбаум то ли шутил, то ли издевался. Меня же трясло от напряжения крупной дрожью: месяц, если не больше, отвалялся. Но старый доктор прав: идти надо.
Следующие два шага дались с не меньшим трудом и ещё большим напряжением. На столик я не просто оперся руками, буквально навалился всем весом, стараясь удержаться на ногах, пока Абрамыч изучал что-то в планшете. Красное
– Лю...би...те ра...бо...ту?
– Что?
– доктор встрепенулся.
– Ах да, люблю, голубчик, люблю, как же её не любить, кормилицу! А теперь пойдём, я уж тебе помогу...
Он подхватил меня под руку, и обратный путь прошёл легче. Но на кровать я не сел - рухнул с невыразимым облегчением. Даже не думал, что настолько тяжело учиться ходить заново.
– Ну что ж, через пару деньков тебя можно выписать, - Абрамыч подхватил свой планшет.
– Ты здоров, имплантаты прижились отлично, физические показатели и анализы в норме, а всё остальное исправят только...
Тренировки. Знаю.
– Тренировки, - подтвердил доктор.
– Я скажу Ингвару о твоей выписке.
Розенбаум развернулся и ушёл, оставив меня в привычном одиночестве.
***
Хладнокровный блондин появился в назначенный день сразу после обеда. Я ждал, переодевшись в чёрную знакомую форму, которую принёс один из санитаров. Одежда оказалась как раз под мой новый рост и ещё пахла складом. Единственное отличие от прежней: отсутствие погон и эмблемы ЧК на рубахе.
Когда вошёл Ингвар, я встал, как положено по уставу. Но как приветствовать нового командира - неизвестно. Всё, что я знал - его имя и вероятный позывной "Скальд". Однако беловолосый красавец не спешил посвящать меня в азы новой службы.
– Идём, - он коротко окинул меня взглядом, ничем не выдав мыслей и отношения к новоиспечённому бойцу. Я так и не понял до конца, рад он моему появлению или нет. Но для себя давно решил: доверять и, тем более, верить здесь нельзя никому.
Размышлял уже на ходу, стараясь не отстать от широкого шага Ингвара. Изнурительные тренировки последних двух дней дали о себе знать, и при ходьбе я чувствовал себя уже достаточно уверенно. Мой новый командир не оглядывался, лишь иногда чуть сбавлял шаг, лёгким высокомерным кивком здороваясь со встречными. Ему отвечали вслух, не называя имени, но с заметным уважением. Меня же удостаивали любопытными взглядами, а я, в свою очередь, коротко кивал и старался не слишком вертеть головой. Одно дело летать невидимым духом и совсем другое - ступать по этим коридорам во плоти. А учитывая, что и призраком побродить по базе особо не удалось, всё вокруг внове.
Ингвар вышел из больницы и отправился в сторону учебного корпуса.
Улица ошеломила меня подзабытыми запахами, звуками и ощущениями, хлынувшими сразу со всех сторон. Недавно прошёл дождь, пахло свежестью, тепло пригревало солнце, проходили по своим делам работники базы, где-то чинили барахливший движок: ремонт сопровождался сбивчивым "чиханием" техники и негромкой беззлобной руганью механика....
И я вдруг почувствовал себя не просто выздоровевшим, а живым. Господи, хорошо-то как... Чертовски хотелось постоять и надышаться всем этим после стерильного одиночества палаты, но отставать нельзя. Потому я даже не замедлил шага, наслаждаясь теплом и свежестью на ходу.
У отряда шла тренировка в зале.
Честно говоря, сначала я вообще не понял, что это тренировка. Даже оружие в руках бойцов не помогло. В просторном помещении с прозрачным куполом и внешней зеркальной стеной восемь человек в гражданке словно танцевали, рассекая солнечные пятна. Шестеро мужчин разной комплекции и две девушки, Даггер-Леночка и ещё одна, из тех, что называют "серая мышь". Мужчины - кто в футболке и шортах, кто в тонкой рубашке и лёгких брюках. Даггер в симпатичном платье длиной до середины бедра, "мышь" в простенькой блузке и свободной юбке чуть ниже колен. На ножках обеих туфельки с небольшим каблучком.
Две четвёрки, в каждой - один против трёх.
Все, кто составлял круг.
Я невольно замедлил шаг, наблюдая за тем, что они делали.
В каждой четвёрке трое с оружием нападали на одного безоружного. В руках у нападавших армейские винтовки, ножи, пистолеты, у одного - палка, имитирующая дубинку. Атаковали то по одному, то по двое, то все сразу. Что делал оборонявшийся, я просто не мог понять. Нападавшие разлетались в стороны, оружие то улетало на край тренировочной площадки, то оставалось в руках того, кто защищался. Никаких блоков и ударов, фигуры людей поражали своей пластичностью и видимой простотой движений. Они двигались с кажущейся медлительностью, чуть ли не лениво, а не защищались. Но эта красота и простота в реальном бою несли смерть.
И я, три года отслуживший в отряде "С" и десять лет в ЧК, зная все армейские приёмы и по три раза в неделю занимаясь на обязательных тренировках, просто не понимал, как они это делали.
Пока я таращился, как дурак, едва ли не с открытым ртом, Ингвар остановился на краю тренировочной площадки, и меня словно обдало порывом ветра. Так и послышалось жёсткое и холодное: "Внимание".
А может, и не послышалось. Потому что отряд без всякой словесной команды прекратил занятия и выстроился перед командиром. Дыхание ровное, и видно, что ни один из них не устал. Я остановился чуть позади блондина, снова скользнув за спасительную стеклянную стену сознания, украдкой разглядывая бойцов отряда "Зеро".
На меня смотрели спокойно, без неприязни, но и без любопытства.
Я знал двоих. Леночку и Птицу.
Остальные мне незнакомы.
Пятеро мужчин и девушка, "серая мышь". Причём серая в буквальном смысле: невысокая, с мальчишеской фигурой, которую даже одежда не делала привлекательней, пепельные волосы в жидком хвостике и бесцветные глаза, ничем не приметное лицо. Пройдёт навстречу - сам отвернёшься.
Даггер на её фоне смотрелась просто шикарно и очень сексуально.
Месяц назад, встреть я Леночку на улице, не отказался бы познакомиться поближе. Но теперь она - враг. Я чувствовал, что девушка тщательно прячет внимательность и цепкость за маской равнодушия. Значит, остальным не положено знать, кто я и зачем нахожусь здесь.
Впрочем, взгляд Птицы, стоявшего рядом с "мышью", тоже отличался от остальных.
Не ожидал я увидеть в карих раскосых глазах неожиданную мягкость. Так смотрят те, кто знает нечто такое, что открыто только им. Своего рода снисходительность, но не высокомерная, а мудрая. Но, кроме этого, было там что-то ещё. Глубоко и тщательно скрываемое.
Другие пятеро бойцов, в гражданке, вполне обычной внешности. Не высокие и не низкие, телосложение спортивного типа, но никакой рельефной мускулатуры, которой так любил хвастать тот же Шлем, не наблюдается. Возраст, на глаз, примерно как у меня. Кто-то старше, кто-то моложе, а точнее - кто их знает.