Чёрный Корпус. Отряд "Зеро"
Шрифт:
А может, потому и зачислили в отряд, чтобы отработал, что вложено?
Или тайна шлюпа настолько прибыльна, что покроет все убытки от капитана Донникова?
Чёрт их разберёт.
В любом случае, мне пока везло. Дьявольски везло. Скорлупка тайны оказалась куда твёрже, чем думали наверху.
Я сам не мог её расколоть.
В остальном оставалось только ждать, надеяться, что удача не покинет и дальше, - и выздоравливать.
Для выздоровления я занимался тем, что заново учился управлять пока ещё родным телом. Уже удавалось шевелить пальцами на руках и ногах, поворачивать голову, да и тело становилось всё более
– Доброе утро, голубчик, - Розенбаум, на редкость серьёзный, вошёл в палату с электронным планшетом под мышкой.
– Готов?
Готов к чему? Я изобразил удивление. Мимика уже вполне удавалась, но доктор и без того понял.
– К операции, голубчик, - он присел на край кровати и развернул ко мне электронный планшет.
– Вот, полюбуйся, каким ты будешь.
Я внимательно разглядывал компьютерную модель. С такой внешностью меня вообще никто никогда не узнает. Ничего общего с моим лицом.
– Нравится?
– старый доктор улыбался.
Пожимаю плечами. Нормально. Могло быть хуже.
– Пожелания насчёт цвета глаз и волос есть?
– Абрамыч вывел на экран таблицы цветов.
Качаю головой. Мне - всё равно. Пусть так будет.
– Хорошо, пусть будет так, - Розенбаум повторил мою мысль вслух.
– Завтра оборудование будет готово, и начнём. Полный наркоз ты перенесёшь хорошо, это старый доктор тебе обещает. Все твои параметры я уже знаю лучше, чем учебник по реанимации. Проснёшься новым человеком, - он ободряюще улыбнулся, похлопал меня по плечу и ушёл.
А я думал о том, насколько сильно Чёрный Корпус перекроил мою жизнь. Даже месяца не прошло...
На операцию отвезли прямо на кровати. Универсальная, она легко превращалась в каталку, в операционный стол, собственно кровать, кушетку и, наверное, во что-то ещё. Операционная располагалась по соседству, и далеко путешествовать не пришлось. Половину операционной занимал крупный комплекс с подобием реанимационной капсулы в центре. Это - для меня. Санитары проводили последние приготовления к операции. Шафран Абрамович, очень серьёзный, отдавая распоряжения, остановился возле капсулы.
– Всё готово, голубчик. Посмотри ещё, ничего поменять не хочешь?
Качаю головой. Не хочу. Нормально выглядит.
– На себя посмотришь на прощание?
– доктор отдаёт планшет санитарам и участливо смотрит на меня.
Снова нет. К новому лицу привыкать надо, а не о старом жалеть.
– Хорошо, - Абрамыч кивает санитарам.
– Начали.
Меня закатывают под пластиковый купол, лёгкий укол в плечо, перед глазами всё плывёт, и я проваливаюсь в небытие.
По чести сказать, я ожидал очередного провала в глубины памяти или новых разговоров не для моих ушей, но вместо этого серый туман развеялся, оставляя меня парить над операционной капсулой.
Но на этот раз я позаботился об одежде, сразу представив привычную форму. Мало ли.
Склонившийся над моим телом Розенбаум поднял голову, огляделся, бормотнул под нос что-то невнятное и снова вернулся к работе. Многочисленные манипуляторы в пространстве капсулы под бдительным контролем Абрамыча в соответствии с заложенной программой резали кости на ногах, растягивали мягкие ткани, вставляли биоимплантанты...
– Наблюдаешь?
– знакомый голос за спиной раздался настолько неожиданно, что от резкого разворота я отлетел к другому концу операционной. Комплекс тревожно взвыл и замигал красными огоньками, Розенбаум засуетился, что-то неразборчиво бормоча под нос, а Марья задорно улыбалась. Даже не задорно, а с какой-то невероятно простой и весёлой безмятежностью, какая бывает или у маленьких детей, или у дураков. Или у тех, кто нашёл ответы на все свои вопросы. Даже незаданные.
– Не ждал?
– Не ждал, - нервно усмехнулся в ответ. Совсем не ждал. Настолько совсем, что сейчас просто не знал, что делать. Пребывание в коме существенно ослабило воспоминания о тёмной королевне, и без того убранные подальше в память, а потом я с головой ушёл в реальность, пытаясь разобраться в происходящем и уверившись, что моя жизнь теперь зависит только от меня.
И вот он, сюрприз...
Марья смотрела насмешливо. Моя растерянность её явно забавляла.
Я постарался взять себя в руки. Сознание словно разделилось. Одна часть безумно радовалась встрече и стремилась к тёмной королевне, ясно давая понять, что чувства и желания никуда не делись. Но умом я осознавал: Её визит может означать только одно.
– Уже всё? Пора?
– Нет, - она перестала улыбаться.
– Навестить решила. Просто так.
– Ясно, - я изобразил улыбку, глядя на суетившегося возле операционной капсулы Розенбаума, чтобы скрыть лёгкую растерянность от такого заявления. Навестить? Так просто? Но почему?
Может, ты ей понравился?– возник вдруг внутренний голос, заставив невольно усмехнуться. Понравился... Глупость какая. Это ж не сказка.
В наркозе всё дело. Не стань я опять призраком, до конца жизни больше бы её не увидел.
Тем временем королевна, плавно ступая по воздуху, направилась в мою сторону. Зуммер тревоги операционного комплекса орал не переставая.
А я только сейчас заметил, что заворожившая меня коса теперь убрана на спину. Платье на нежданной гостье тоже изменилось. Длинное и шелковистое, оно по-прежнему соблазнительно облегало грудь, целомудренно прикрывало руки и плечи и широко струилось с крутых бёдер, надёжно пряча ножки королевны. Но цвет стал тёмно-лиловым, густым и насыщенным почти до черноты. Переливчатые бело-чёрно-розовые разводы, пробегавшие по ткани при малейшем движении, напоминали грозовые облака в прожилках молний. Или отблески закатного солнца в ледяном спокойствии горных озёр.
Господи... Какая же она красивая...
Тосковавшая всё это время часть меня еле слышно застонала от восхищения, смешанного с поднимающимся желанием.
И я не удержался.
– Хорошо выглядишь.
– Спасибо, - Марья остановилась в шаге от меня. И я молчал, глядя в бездонный космос чёрных глаз. Многое хотелось сказать, о многом спросить, хотя бы спросить, но я не осмеливался.
– Тебе - можно. Спрашивай, - тёмная королевна безошибочно уловила причину моих колебаний и улыбнулась. Не губами. Взглядом. Словно сам космос подмигнул: "Не бойся". И я без малейших колебаний нырнул в эту глубину с головой, чтобы в то же мгновение воспарить вместе с Марьей под самый потолок. Где-то далеко внизу мельтешили люди, а на границе слуха тревожно нудил зуммер.