Черный кот в мешке, или Откройте принцу дверь!

Александрова Наталья Николаевна

Словом, эта дама как нельзя больше подходила к старомодному хламу, заполнявшему магазинчик, и ей самое место было на одной из его пыльных полок.

— Чем могу помочь? — вежливо осведомился хозяин, незаметно покосившись на часы. Он не сомневался, что странная посетительница ничего не купит.

— Молодой человек, — проговорила дама низким, гнусавым голосом постоянно простуженного человека. — Я хотела предложить вам одну очень ценную вещь…

Хозяин грустно вздохнул.

Опять

к нему притащилась какая-то сумасшедшая старуха, которая мечтает продать ему какую-то бесценную семейную реликвию! Такие особы регулярно появлялись у него в магазине, предлагая то «подлинную» рукопись Льва Толстого, которая сто лет хранилась в письменном столе дедушки, то чашку, из которой пил чай Емельян Пугачев, то диванную подушку, на которой однажды задремал Шаляпин, то гусиное перо, которым, по семейному преданию, Пушкин писал первую главу Евгения Онегина…

От старухи нужно было отделаться, причем отделаться по возможности вежливо.

— Мадам, — проговорил антиквар, — к сожалению, мы сейчас не можем позволить себе дорогостоящие покупки! — Он тяжело вздохнул и добавил: — Сами знаете, сейчас тяжелые времена, особенно в антикварном бизнесе, и хотя я всей душой хотел бы помочь вам, но поверьте, не имею такой возможности…

— Разве я просила вас о помощи? — протянула дама, достав из рукава своего жакета кружевной платочек, как шулер достает пятого туза, и шумно высморкавшись в него. — Я не нуждаюсь ни в чьей помощи! Я только предлагаю вам взглянуть на эту вещь. Уверена — увидев ее, вы не сможете устоять…

— Думаю, когда-то вы работали страховым агентом! — усмехнулся антиквар. — Вы умеете говорить очень убедительно! Ну ладно, покажите свою семейную реликвию…

Дама расстегнула замок своей сумки. Сумка была такая же старая и нелепая, как хозяйка, бесформенная, вытертая до блеска и утратившая первоначальный цвет. Порывшись в сумке, дама вытащила оттуда маленький бархатный футляр, в каких обычно хранят драгоценности, и протянула его антиквару. Тот с профессиональной осторожностью открыл футляр и удивленно уставился на его содержимое. Это была красная эмалевая звездочка с кудрявым детским личиком в середине — такая, какую в советские времена носили на школьной форме октябрята. Сам антиквар тоже много лет назад носил такую на лацкане форменной курточки.

— Что это? — проговорил антиквар, поднимая на сумасшедшую старуху глубоко посаженные тускло-серые глаза. — Это и есть ваша «ценная вещь»?

— А что — вам не нравится? — переспросила та насмешливо. — Это очень, очень редкая вещь! Вы не представляете, какой человек в детстве носил эту звездочку!

Голос старухи больше не был гнусавым и простуженным, да и сама она неуловимо изменилась. Глаза ее блестели, движения стали уверенными и ловкими, как будто она внезапно помолодела лет на тридцать. А в руке странная особа держала старинную золотую заколку с длинным, удивительно острым наконечником.

Хозяин магазинчика хотел что-то сказать, хотел остановить

посетительницу, но странная женщина молниеносным движением выбросила вперед руку и вонзила острие заколки чуть ниже левой ключицы антиквара. Он широко открыл рот, чтобы закричать или вдохнуть, но воздух в магазине как будто кончился, и страшная боль пронзила все его тело. На несчастного антиквара навалилась невыносимая, гнетущая тяжесть, как будто его заживо придавили могильной плитой. Ноги его подогнулись, в глазах потемнело, и антиквар мертвым упал на замызганный пол магазина. Последней мыслью, промелькнувшей в его умирающем мозгу, было уволить уборщицу, которая наплевательски относится к своим обязанностям…

Странная посетительница оглянулась на дверь, двумя быстрыми шагами обогнула прилавок и наклонилась над мертвым антикваром. Первым делом она двумя пальцами прикоснулась к его шее. Убедившись, что он мертв, она достала из своей бездонной сумки что-то вроде небольшого складного ножа и выщелкнула из перламутровой ручки странное квадратное лезвие. Затем подняла безвольно обвисшую руку трупа и остро отточенным квадратным лезвием, как маленькой гильотинкой, отхватила первую фалангу мизинца.

Быстро, но без суеты она спрятала страшный трофей в бархатную коробочку — ту самую, в которой прежде лежала красная октябрятская звездочка. Саму звездочку она аккуратно приколола на лацкан антиквара, как будто посмертно приняла его в октябрята. Спрятав коробочку с трофеем и нож в сумку, снова обошла прилавок и неторопливо покинула антикварный магазин.

На улице она снова превратилась в немощную старуху. Подслеповато оглядываясь по сторонам, проковыляла до ближайшей автобусной остановки, проехала несколько остановок и вышла возле сквера. Усевшись на свободной скамье, огляделась по сторонам и достала из своей удивительной сумки сложенный вдвое листок бумаги и тоненький остро заточенный карандашик. Развернув листок, она внимательно пробежала глазами столбик фамилий и адресов и аккуратно зачеркнула карандашом еще одну строчку.

Наутро после скандала Петюня показал мне свежую рекламную газету:

— Ты искала работу? Вот, пожалуйста…

Везде требовались, как обычно, секретари и водители класса «А», но одно объявление привлекло мое внимание.

«Требуется няня на две недели для собаки двух лет с проживанием. Оплата достойная, предоставляются калорийное питание и спецодежда».

— Ну и пишут! — фыркнула я. — Няня для собаки! Наверно, опечатка. Эти в газете тоже обнаглели — деньги берут, а все путают.

Больше не было ничего перспективного. Это путаное объявление тоже мне не подходит. Няня для ребенка двух лет! И почему только на две недели?

Однако меня привлекло слово «проживание». После того что я устроила, Петюня не простит. Он будет ныть, вздыхать, есть, наконец, пока не лопнет! Нет, нужно хотя бы на время покинуть его квартиру. В конце концов, человек имеет право на личную жизнь! И пускай за ним убирают Люсеньки или Жанночки, мне без разницы. Ребенок двух лет — это все-таки не слоненок. Хотя, кажется, слоны очень спокойные животные… Одним словом, с ребенком я справлюсь, тем более что всего две недели, а там, может, еще что-нибудь подвернется.