Черный крест. 13 страшных медицинских историй
Шрифт:
– Слушай, племянница, а не пойти бы тебе в медицинский? – однажды предложил дядя Паша. – Я все устрою.
Тогда еще в медицинском был большой конкурс.
– Да я и не думала... – смутилась Ксения.
– А ты подумай. – Дядю Пашу так и распирало от желания облагодетельствовать племянницу еще чем-нибудь. – Врач – хорошая профессия. На все времена, как говорится. И спокойная, что немаловажно. Бухгалтера воруют, а врачей благодарят. Улавливаешь разницу?
– Подумай, дочка, – вмешалась мать. – Пашенька верно говорит – доктором быть очень почетно.
– Да и платят за них больше, – по лицу бездетного дядюшки пробежала тень, – старики очень часто никому не нужны, а вот дети – совсем другое дело.
Ксения представила себя в накрахмаленном белом халате и еще более накрахмаленном высоченном колпаке, окруженную улыбчивыми детьми... и решила, что старшие, наверное, правы.
– Только там же химию, наверное, придется сдавать! – ахнула она. – А я ее не сдам...
Химию Ксения знала на троечку с большой натяжкой. Ну никак не желала укладываться в ее голову вся эта кислотно-щелочная премудрость. А от органической химии ее вообще тошнило.
– Спокойно! – Дядя Паша поднял вверх правую ладонь. – Я все обеспечу. Твое дело, Ксюш, документы отнести и на экзамены приходить, а что дальше... – ладонь звучно опустилась на стол, – ...моя забота.
Заботиться о своих дядя Паша умел – все экзамены Ксения сдала на «отлично».
Поначалу даже радовалась, но это по глупости и неопытности. А когда поняла, что учиться и трудно, и неинтересно, и вообще – «не тянет» ее быть врачом, пожаловалась дяде, в расчете на то, что он поможет ей перевестись на экономический факультет университета. С одной стороны, Ксения знала, что это вроде как невозможно, а с другой – верила дяде, который утверждал, что для него ничего невозможного нет.
– Учиться везде муторно, – сказал дядя Паша. – Ты там особо не напрягайся – все же знают, что ты моя родственница, валить не станут. Учись пока, а там видно будет. Не захочешь быть врачом – будешь главным врачом!
Против того, чтобы быть главным врачом, Ксения, разумеется, ничего не имела. Главный врач – это круто, реально круто. Зная, что дядя слов на ветер не бросает, она, во-первых, смирилась со всеми открывшимися ей минусами врачебной профессии, а во-вторых, не слишком налегала на учебу. Главному врачу ведь надо в людях разбираться, а не в диагнозах.
Дядю Пашу убили, когда Ксения училась на пятом курсе. Убили самым распространенным отечественным способом – киллер у лифта, два выстрела в грудь, третий, контрольный, в голову. Как водится, ни убийцу, ни заказчиков так и не нашли. Дядя Паша получил от ставшей ему родной мэрии умопомрачительные по помпезности похороны («Брежнева и то не так важно хоронили», – шептались старухи на лавочках), а Ксении с матерью достались заверения типа «не забудем» и «если что – поможем». Конечно же – сразу же забыли и ничем не помогали. Даже не отдали единственным наследникам дяди-Пашину пятикомнатную квартиру – сразу же после похорон выяснилось, что она была получена в обход закона и подлежит передаче в собственность города. Хорошо хоть гараж не отобрали.
Ксении было жаль дядю, а еще больше было жаль себя и своих радужных надежд. Увы, что-то менять было уже поздно – через год с небольшим учеба заканчивалась.
«Работать легче, чем учиться», – утверждали и студенты, и преподаватели.
Как бы не так – учиться можно и не особо напрягаясь, но так же, не напрягаясь, работать врачом-педиатром невозможно. Все больше и больше Ксения убеждалась в том, что ей присоветовали наихудший вариант выбора. Однажды не выдержала и высказала все матери:
– Со взрослыми работать проще – они хоть жалобы свои изложить могут. И разбираться с ними проще, и вообще... на фига мне сдалась эта медицина? Грязь, нищета плюс ответственность большая.
Мать поджимала губы и отворачивалась – неблагодарная, мол, мы с братом все для тебя делали, из кожи вон лезли, а ты...
Настоящий ужас начался во время интернатуры. В первый же день каждый интерн получил по палате.
– Ваши наставники не будут вмешиваться в ваши действия, пока они будут правильными, – сказал профессор Кушнирский, заведовавший кафедрой педиатрии. – У нас учат плавать так – берут за шкирку и бросают в воду!
«И каждый день бьют палкой по голове», – забыл добавить профессор.
Интернам доставалось за каждый промах, каждое неверное предположение.
– Вы уже врачи! – постоянно напоминали преподаватели. – И не терапевты, а педиатры! Ответственность на вас огромная! По факту любой детской смерти автоматически открывается уголовное дело!
– Придурки! – шипели «полноценные» врачи, недовольные тем, что интерны путаются под ногами. – Клоуны! Вас бы только в кино показывать! Нет, мы были другими...
Медсестры хамили в открытую. Каждой медсестре приятно уесть врача, тем более зная, что никаких последствий этот поступок за собой не повлечет. И вообще – после гибели дяди Паши мир стал таким недружелюбным, что Ксения через день рыдала ночью в подушку.
– Замуж бы тебе, – вздыхала мать.
– Уймись, советчица, – осаживала ее Ксения.
Ну а как было не плакать? Ладно, пусть она, чисто случайно, проглядела, что в крови у малолетнего пациента резко подскочил уровень креатинина. С кем не бывает? Что, теперь убивать ее за это?
Уж лучше бы убили, чем так позорить, устраивая публичную выволочку, более походившую на экзекуцию.
– Что это?! Что это, я вас спрашиваю?! – орал Кушнирский, потрясая злосчастной историей болезни. – Недомыслие? Нет, не недомыслие, а халатность! Преступное пренебрежение своими обязанностями! Пренебрежение долгом врача!
Можно подумать, что сам никогда не ошибался.
– Александр Леонидович в силу присущей ему деликатности выразился очень мягко, – взвивалась коршуном доцент Алтунина. – Я скажу, не смягчая, это – преступление! Пропустить развитие почечной недостаточности...