Черный Кровавый Триллиум
Шрифт:
— Осторожнее, идиот! — выругался Зеленый Голос, когда один из солдат, споткнувшись, чуть не выронил сероватый ящик.— Их, сотворителей молнии, всего два осталось, остальные в нерабочем состоянии. Если ты повредишь его, всемогущий маг с тебя живьем кожу сдерет и поджарит на растительном масле.
Анигель чуть не вскрикнула — едва успела прикрыть рот ладошкой. Значит, разряды молнии производятся этой машиной? И они хотят приспособить ее против поднимающихся снизу воинов, против Кадии?
Против Антара?
Приблизившись на цыпочках, Анигель быстро уколола обоих солдат отравленными дротиками. Зеленый Голос обернулся на шум падающих тел, глаза у него вылезли
Голос на мгновение оцепенел, потом его скрутило, и он, словно мешок, рухнул на верхнюю грань своего адского устройства. Странные чашечки упали с его головы, с затылка свесилась длинная прядь седых волос и пару раз качнулась. Анигель медленно отошла от него, ее била мелкая дрожь. Она смотреть не могла на дротик, насквозь пробивший шею. Принцесса судорожно обтерла о свой костюм ладони, хотя ни капли густой темной крови, хлынувшей из раны, не попало на них. В ее сознании вдруг прозвучали слова, сказанные давным-давно — когда же это было? Точно, четыре недели назад, в другую эпоху. Произнесла их Имму в тот момент, когда они застыли у стены потайного хода и через скрытый глазок смотрели на бойню, учиненную лаборнокцами в тронном зале.
«...На земле есть люди, для которых власть превыше всего. И жестокость является самым убедительным доказательством их силы. У них нет совести, они не ведают, что такое жалость, и считают, что им все дозволено. Они становятся ненасытно жестоки, потому что злоба и ненависть — это скудная пища для души. Добрым людям следует научиться осторожности в общении с подобными молодчиками, которые не в состоянии понять, что такое любовь. Они считают ее проявлением слабости. Особенно трудно придется тебе, принцесса, ведь до сего дня тебе не приходилось сталкиваться с такими негодяями. Тебе следует вести себя с ними твердо, неуступчиво...»
— Вот я и научилась,— прошептала Анигель.— Не так ли, прихвостень Орогастуса?
Она стояла над трупом Голоса, пока Кадия и другие воины не появились в пивоварне. Кадия дернула сестру за рукав, и та, придя в себя, попросила вождя вайвило Лумому-Ко разбить машину, изрыгающую молнии, на куски. Тому хватило для этого нескольких ударов огромного боевого топора, после чего весь отряд стремительно ворвался на нижний этаж главной наблюдательной башни, и закипела битва...
В прежние времена профессия гребца на торговых судах считалась почетной и весьма высоко оплачивалась. Особенно богатое вознаграждение гребцы получали за скорость передвижения кораблей как вниз, так и вверх по течению. Свободные рувендиане считали за честь занять место на гребной банке, они не упускали случая похвалиться своей силой и умением. С началом вторжения большинство гребцов скрылись в болотах, и лаборнокцы, столкнувшись с нехваткой опытных членов команд для военных транспортов, срочно обратили в рабство тех, кто остался, нахватали по селениям молодых мужчин и таким образом заполнили весельные скамьи. Все гребцы теперь были закованы в кандалы, их скудно и отвратительно кормили и подвергали наказанию плетьми за каждое, пусть даже незначительное, выражение протеста. Но при всей жестокости наказаний и генерал Хэмил, и лорд Осоркон вскоре убедились, что команды свободных людей гребли куда лучше, чем люди, лишенные всяких прав. Последняя экспедиция в Тернистый Ад подтвердила это различие.
Вот и теперь, когда лорд Осоркон изо всех сил старался как можно быстрее вернуться в Цитадель (из бесед с Красным Голосом он усвоил, что самые важные события должны произойти в канун Праздника Трех Лун), суда, на которые были погружены остатки корпуса генерала Хэмила, двигались едва ли быстрее течения. Огромное число гребцов погибло от ударов плетьми с того дня, как, отступив от стен таинственного города, лаборнокцам удалось прорваться к кораблям своей флотилии, а оставшиеся были настолько измотаны, что не было смысла пугать их угрозой наказания. Корабли со скоростью ковыляющего старика спускались вниз по Мутару.
Осоркон не выдержал и, вызвав к себе Пелана, приказал придумать какое-либо средство, чтобы ускорить ход. Тот долго кланялся, потом позволил себе ответить:
— Генерал, гребцы устали до такой степени, что я просто не знаю, как можно их заставить быстрее работать веслами. Есть только одна мера — усадить на банки солдат.
— Черт бы побрал твою душу, Пелан. Мы потеряем еще больше времени, если сделаем сейчас остановку и начнем расковывать гребцов и заменять их моими людьми. И что толку от солдат, которые никогда не держали в руках весла? Что они понимают в этом деле? Пока добьешься от них слаженности, пока они разберутся, что к чему...— Осоркон в сердцах махнул рукой.
— Больше я ничего не могу предложить.— Лоцман даже не осмеливался смотреть на лорда.
Осоркон сжал челюсти, однако сумел сдержаться. Он был куда более спокойный человек, чем Хэмил, и понимал, что Пелан прав. Лорд посмотрел на небо, где в легкой радужной дымке ярко сияли три сблизившиеся луны. Скоро полночь, праздник должен начаться с первыми лучами солнца. Кто знает, что успеет за это время чертова ведьма-принцесса Кадия — и окружающая ее толпа дикарей?
Повернувшись спиной к склонившемуся в поклоне Пелану, Осоркон шагнул к борту и, сложив руки за спиной, остановился возле поручня. Одет он был тепло, тем не менее время от времени его пробирала дрожь. Что за дрянные места, где даже в самые теплые ночи тебя бьет озноб! Куда ни бросишь взгляд, везде все та же грязь! Как туземцы называют эти топи? Земля и вода? Слишком ласково, черт побери! Нет, сказать проще — преисподняя. Во имя Зото, истинная преисподняя!
— Ну-ка, Пелан, подойди сюда,— сказал лорд и, когда лоцман приблизился, спросил: — Что это за красноватый отблеск на горизонте? Это, случаем, не Цитадель?
— Да, генерал. В той стороне сначала пойдут королевские верфи, потом пристани, возле которых расположен рынок... До них лиги полторы. Но вы приказали производить высадку на причалах возле самой крепости, а это еще полторы лиги.
— Да-да, знаю. Когда мы должны прибыть на место?
— Примерно через час, господин.
Пелан приставил к правому глазу бронзовую увеличительную трубу и принялся обозревать реку впереди.
— Странно,— удивленно заметил он,— вода словно кипит. Было бы другое время года, я бы сказал, что начался нерест мулингалов, а сейчас не знаю, что и подумать...
Осоркон тут же встревожился.
— Вражеский флот?
— Нет, ничего такого. Света вполне достаточно, лодки я бы сразу разглядел, а вот причину этого бурления понять не мо...— Пелан не договорил и в следующее мгновение что было сил, невзирая на присутствие командующего, рявкнул: — Клянусь Цветком! Да это же... Полный назад!!!