Черный квадрат
Шрифт:
— Разворачивай, — прошептал над моим ухом голос. Мне показалось, что я уже где-то слышал его. — Гони на Москву, а потом на Быково. Чем быстрее доедешь, тем меньше крови из тебя выльется.
Превозмогая боль, я вывернул руль и надавил на акселератор. Машина, пробуксовывая, медленно набирала скорость. Скосив глаза, я посмотрел на Анну. Казалось, она онемела, она уже никогда не сможет говорить и испытывать простые человеческие чувства. Короткий ствол десантного «Калашникова», просунутый между спинкой сиденья и подголовником, упирался
— Ты кто? — с трудом произнес я. Кадык при разговоре двигался, и струна еще больнее врезалась в горло.
— Как, разве не узнал?
Тихий, приглушенный, почти сиплый голос, лишенный оттенков и эмоций, каким читают скучнейшую лекцию скучнейшие преподаватели.
Не узнал. Что тебе надо?
Мне от тебя — ничего. А я же постараюсь выполнить твое самое сокровенное желание и восстановить справедливость. И твоя баба получит полное удовлетворение. Ей уже давно хочется. Правда, ягодка?
«На Быково, — думал я. — Вся история кружится вокруг „Элекс-банка“, особняка Жоржа в районе Быково и дачи Тарасова. Этот тип наверняка гонит меня в особняк Жоржа. Какое мое сокровенное желание он собирается выполнить?»
Мы доехали до первого светофора в Чехове и остановились на красном сигнале. Улицу освещали редкие фонари, и скудный свет едва проникал в салон, но его было достаточно, чтобы я, наконец, рассмотрел узкое, бронзовое от загара лицо человека, сидящего сзади. Лицо сразу же показалось мне знакомым, и я принялся перебирать всех людей, которых знал, сопоставляя его с тем, что увидел в зеркале.
Я слишком долго вспоминал этого человека потому, что перебирал в памяти живых. А надо было искать среди мертвых.
21
— Цончик!! — дико заорал я и ударил по тормозам, едва стартовав от светофора.
Бронзоволицый, не успев ухватиться за что-нибудь, повалился вперед и больно толкнул стволом Анну.
Потише, шляпа! — сказал он. — Раньше мне казалось, что нервы у тебя покрепче.
Откуда ты? — бормотал я, озираясь через плечо назад. — Бред какой-то. Этого быть не может!
Машины, идущие следом за нами, сигналили, как сумасшедшие. Из-за меня образовался затор. Справа и слева нас объезжали «легковушки», и водители, глядя на меня, выразительно стучали себя пальцем по голове.
— Как видишь, может быть, — усмехнулся Цончик. Ему понравилась моя реакция. — Ты не волнуйся, поехали!
Он чуть ослабил струну, и я вздохнул полной грудью.
Вот черт! — без всякого преувеличения изумлялся я. — Кого угодно готов был увидеть, но только не тебя. Ты что ж, воскрес?
А я и не умирал, — без всякой попытки мистифицировать событие, ответил он. — Я был в отключке, когда ты скинул меня в реку. А там я быстро пришел в чувство.
Мне
Пульс щупать надо было, шляпа!
И как тебе жилось под моим именем? — спросил он спустя некоторое время, когда мы вырулили на Симферопольское шоссе и я быстро разогнался до ста восьмидесяти. — Читал в газете: «Чудом спасшийся Цончик похищен из Склифа».
Хреново мне жилось, — признался я. — Дел надавали выше крыши, а денег не заплатили никаких.
— А-а-а! — обрадовался Цончик. — Понял теперь, почем хлеб рядового милиционера из отряда особого назначения?
Я не стал говорить, что мне известно, какой он теперь милиционер. Я сказал другое:
Значит, Тарасов решил все-таки не отпускать нас?
Естественно! Ты ж ему вместо денег «куклу» сунул.
А ты откуда знаешь?
А откуда у тебя деньги? У тебя их никогда не было. Это ты, шляпа, думал, что они в кейсе. Сразу было видно, борется ли человек за кейс, как за свою жизнь, или же только делает вид, что не хочет его отдавать. Ты дрался. И я понял, что тебя тоже облапошили, ты тоже думал, что вынес из банка золото.
— Какой ты наблюдательный! — похвалил я, но с оттенком иронии.
Анна не принимала участия в нашем разговоре. Я уже всерьез стал беспокоиться за ее психику.
Когда я сказал Тарасову про то, как ты за чемодан цеплялся, он все поверить не мог, что ты блефуешь. А когда поверил, то приговорил твоего дружка… Не пойму, зачем ты водил Тарасова за нос и не признавался, что Влад подсунул тебе бомбу? Он бы от тебя сразу отцепился.
Мне нужно было спасти Анну, — ответил я.
Что ж, можешь считать, что ты ее спас… Да, ягодка? Что ты молчишь, будто язычок проглотила? Когда в чулане сидела, горластая была, голодовки объявляла. Огонь, а не баба!
Она, как и я, шокирована предательством друга, — ответил я за нее и не удержался, чтобы не вставить шпильку: — Влад для нее был очень близким человеком.
Выпад прошел мимо цели. Похоже, что Анна вообще не слушала наш разговор.
— Я понимаю, — сочувственно вздохнул Цончик. — Когда предает друг, на сердце всегда тяжело. Но тонуть в холодной воде, когда тебя затягивает под лед — тоже не сладко. Так что ты прости меня, шляпа, за то, что я доставил тебе некоторые неудобства.
Я так и доехал до особняка Жоржа с петлей из стальной струны на шее. Цончик освободил меня сразу, как только я заглушил мотор и отдал ему ключи. Я был готов к тому, что он сейчас обыщет меня и найдет спрятанный за поясом «сентинел», но бывший омоновец то ли нарочно, то ли по забывчивости упустил эту немаловажную процедуру, и в особняк я зашел с оружием, что, как уже известно, было моветоном.
Ни вьетнамца, ни кого бы то ни было из охранки я не встретил на своем пути. Казалось, особняк после гибели хозяина опустел, лишь по-прежнему громко чирикали волнистые попугайчики в зимнем саду да журчал маленький водопад.