Черный квадрат
Шрифт:
Цончик приказал нам подняться по лестнице, идущей вдоль стены, на балкон, нависающий над зимним садом, а оттуда провел в небольшую, совершенно пустую комнату без окон. Ее стены, пол и потолок были обиты мягкой ворсистой тканью, оттого она напоминала внутренность шкатулки. Цончик закрыл за нами дверь и щелкнул замком.
Анна, оставшись со мной наедине, тотчас опустилась на пол и прислонилась спиной к стене.
— Опять тюрьма, — прошептала она. Это были ее первые слова, произнесенные с момента нашей
Я кинулся к ней, встал на колени и прижал ее голову к себе. Волна жалости захлестнула меня, когда я представил, сколько пришлось пережить ей за этот месяц.
— Где тебя держали? — спросил я. — Ты здорова? Ничего не болит?
Это была несвоевременная участливость, и Анна в ответ лишь отрицательно покачала головой. Она была права: сейчас надо было говорить о более важных вещах.
Я сел рядом с ней, обнял ее за плечи, зарылся носом в распущенные волосы и на ощупь нашел губами ее ухо. Я шептал ей очень тихо, и это был не столько план действий, сколько слова любви.
Прошло около часа. Анна дремала, лежа у меня на груди, когда дверь отворилась. Я поднял голову. Тяжелая тень заслонила собой свет, хлынувший из дверного проема, как вода через корабельную пробоину.
— Ну, чего застрял! — сказал кто-то.
Дверь захлопнулась. Опять клацнул замок. Возвышаясь, как памятник, передо мной стоял Влад.
— Привет, Кинг-Конг! — сказал я ему. — Не ожидал я тебя здесь увидеть.
Влад ничего не сказал. Он зачем-то двинул кулаком по двери, словно хотел проверить ее на прочность, а затем сел на пол в противоположном углу.
Рядом со мной зашевелилась Анна. У нее заболела спина, и она, подняв над головой руки, сладко потянулась. Мне было страшно смотреть на выражение ее лица.
— Ой, миленький мой! — воскликнула она, глядя на Влада. — И ты здесь? Это кого же я должна благодарить за такой подарочек? Да я даже мечтать не могла о том, чтобы лицезреть твой сладкий образ!
От этого приторно-притворного тона мне становилось не по себе. Анна встала на ноги и, виляя бедрами, словно была на подиуме, подошла к Владу.
— Котик, — сказала она, присаживаясь на корточки рядом с ним. — С тобой все в порядке? Тебя не били? Денежки, поди, отдавать жалко, а дяди эти нехорошие могут сделать бо-бо.
— Пошла вон, — огрызнулся Влад из-под ладони, которой прикрывал глаза, словно от Анны шел нестерпимо яркий свет.
Дерьмо, — сказала Анна уже другим тоном, встала и той же походкой вернулась ко мне.
Еще одно такое оскорбление, — предупредил Влад, — и я намылю тебе физиономию.
Не намылишь, — сказал я, вытаскивая из-за пояса «сентинел».
Вы, дебилы, уроды, кретины! — вдруг изо всех сил завопил Влад, вскочил на ноги и вскинул вверх кулак с оттопыренным средним пальцем. — Я имел вас всех! И не надо пугать меня своей сраной
Я всегда знал, что он падаль, — произнес я. — Но что в такой степени!
Я взял лишь то, что мне причиталось!
Ты мне бомбу в дипломат подложил, гадина, — устало сказал я, как обвинитель, легко выигрывающий процесс, но уставший от жалкого лепета адвоката.
Еще надо доказать, что это сделал я, — неубедительно огрызнулся Влад. — Предупреждаю вас, дружки хреновы: будете наезжать — разобью морды не взирая на пол.
Наезжать? — усмехнулся я. — Да я просто пристрелю тебя, и на этом наш затянувшийся разговор закончится.
Рука дрогнет, сопляк! — загудел Влад. От обороны он переходил в наступление. — Анку взяли, а ты, вместо того чтобы по ее следам кинуться, в банк сразу пошел. Как же — бабки в первую очередь!
Что?! — я даже опешил от такой наглости. — Я пошел в банк?! И это говоришь мне ты, иуда, ублюдок! Это говоришь ты, кто натравил на Анну Тарасова со своими шалопаями? Скотина! Это чтобы от ментов откупиться, ты сказал, что у Анны в квартире три килограмма антикварного золота лежит, а в моем личном сейфе — еще шесть. Продажная шкура! Дебил! Переросток!
Нет, видит Бог, я тебя сейчас урою! — Влад насупился и угрожающе двинулся на меня.
Ты куда мое золото дел, свинья? — спросил я.
В «Элекс-банке», в личном сейфе, арендованном на мое имя! — не без удовольствия признался Влад. — Номер — четыре «шестерки». Иди возьми, если сможешь!
Я отдам твои гнилые потроха одичавшим псам, чтобы они превратили тебя в дерьмо! — пообещал я.
Что ты сделаешь?!
Заткнитесь оба! — крикнула Анна, но было поздно. Влад уже не управлял собой. Разъяренным быком он ринулся на меня. Я едва успел вскочить на ноги. Принимать боксерскую стойку было и поздно, и бесполезно. В рукопашной Влад был намного сильнее меня.
Стоять, гнида! — заорал я, поднимая руку с револьвером и направляя ствол Владу в грудь. — Стоять, или выстрелю!
Влад уже ничего не соображал. В последний момент я услышал, как Анна истошно закричала: — Не на-ада-а-а!!
Грохнул выстрел. Влад, словно налетев на невидимое препятствие, мгновенно остановился и, сдавленно застонав, мешком повалился на ковер. Белая рубашка под кожаной курткой в секунду окрасилась кровью. Я успел подумать: «Как много в нем крови!»
Револьвер вывалился из моей руки. Оцепенев, я смотрел на лежащего на ковре бывшего друга и не мог поверить в то, что сделал. Анна, оборвав крик, закрыла лицо ладонями, не смея оторвать их от глаз.