Черный квадрат
Шрифт:
«Странно, чего он так суетится?» — вяло думал я. Этот разговор портил обряд самоликвидации. Тарасов заставлял меня думать над его вопросами, хотя все эти проблемы мне были уже чужды.
Никто меня не видел, — ответил я, приподнимая локоть так, что ствол «сентинела» уперся в висок строго перпендикулярно. — Тебе нужен этот разговор, Тарасов? К чему все это? Неужели ты думаешь, что я уйду из жизни, поверив в твою честность?
Молчать, Вацура!! — рявкнул Тарасов, как настоящий полковник. — Спускайся вниз, открой милиции, но на порог не впускай. Представишься
Да. Я старший оперуполномоченный Елисеев.
Скажешь, что вызвал опергруппу и до ее прибытия в комнаты никого не пропустишь… Ты слушаешь меня? Я перезвоню тебе минуты через три-четыре. Обращайся ко мне по званию и делай, что я тебе скажу.
Ты ловкач, Тарасов, — усмехнулся я. — Может быть, ты и в самом деле хочешь мне помочь. Но ты вряд ли переубедишь меня в том, что это не твоих рук дело.
Э-э-э… — протянул Тарасов. Кажется, я его озадачил. — М-да… Ну, ладно. На месте поговорим. Действуй, как я сказал, и все будет нормально. И не играйся револьвером, не то нечаянно прострелишь себе палец.
Я устал был самодержцем и опустил обе руки. Этот сукин сын вернул меня к жизни, как психолог из «Телефона доверия». Конечно, я очень наивно поступил, обвинив его в убийстве жены. Что я хотел? Чтобы он сознался? Никогда этого не будет, и мне придется притворяться, будто я разделяю его скорбь. В свою очередь, Тарасов будет делать вид, что вроде бы тоже верит мне, но, конечно, знает, что я убил его жену. Во что потом выльется вся эта фальшивая обоюдная игра — не знаю, но тем не менее Тарасов давал мне шанс. Оттого что я представлюсь оперуполномоченным Елисеевым, хуже мне не будет. Главное — держать милиционеров от себя на расстоянии, чтобы не успели отобрать оружие.
Я уже спускался по лестнице вниз, как в дверь постучали.
— Кто вам нужен? — спросил я.
Милиция! Откройте! — ответил гнусавый голос, какой бывает у сильно простуженного человека.
Встаньте, пожалуйста, под выбитым окном, — попросил я, вошел в столовую и осторожно приблизился к оконному проему.
На снегу топтались всего два человека, причем только один из них был одет в милицейскую форму. Второго я узнал по опухшему от водки лицу. Это был сторож Коля. У меня отлегло от сердца. От этих двоих можно было бы уйти и без помощи Тарасова. Что плохая водка с мозгами делает! — мысленно посетовал я. Стреляться надумал! Испугался трупа бабы и ментовской машины. Совсем себя уважать перестал!
Вы хозяин дачи? — спросил лейтенант, придерживая шапку, чтобы она не свалилась с затылка в снег.
Нет, — ответил я.
Он с хозяином вчера приехал. Водитель той иномарки… Кхы-кхы! — подсказал сторож лейтенанту. — А хозяин вчера поздно вечером ушел.
— Вы сегодня ночевали здесь? — спросил лейтенант. Я кивнул. Милиционер вел себя совсем не так, как я предполагал. Похоже, он ничего не знал про труп.
— Я участковый, — представился лейтанант. — Сторож видел, как ночью кто-то вылезал из вашего
— Этой ночью? — уточнил я. Коля отвел глаза и кивнул:
— Ага, этой. Третий час был. Я вышел на дорогу, думал обход совершить… Кхы-кхы!.. И заметил, что в окне кто-то маячит.
— Что ж вы не подошли сюда, не проверили? —закуривая, спросил лейтенант.
Так… Куда я один пойду? Я в милицию пошел.
Ничего не пропало? — спросил меня участковый. — Вы можете открыть, я посмотрю?
Разговор пошел совсем не по тому руслу, по которому я предполагал. Представляться сейчас старшим оперуполномоченным было не к месту и глупо. Тут, кстати, запиликал телефон. Я извинился и поднес трубку к уху.
— Ну, что у тебя там? — спросил Тарасов.
Сторож утверждает, — громко сказал я, — что сегодня ночью кто-то вылез из окна на первом этаже. Вот участковый подъехал, интересуется, что пропало.
И все? — с облегчением произнес Тарасов. — Фамилию участкового знаешь?.. Ну, дай ему трубку.
— Вас, — сказал я, опуская вниз руку с телефоном. Участковый удивился и, придерживая шапку, потянул ся к телефону.
— Лейтенант Грудников… Здравия желаю, товарищ полковник! Тут сигнал… Да про первый раз он… Я мог бы осмотр… j
Тарасов постоянно перебивал участкового, не давая ему закончить фразу.
— Я понял, товарищ полковник. Мешать не буду! Лейтенант отдал мне трубку, козырнул и, постукивая кончиками сапог о фундамент, сказал:
— Всего доброго!
Он повернулся и пошел к машине. Сторож собрался уже было пойти за ним, как я позвал:
— Коля! Останься на минуту.
По несчастному выражению на лице сторожа я понял, что он готовится к очередной взбучке. «Это хорошо, — подумал я, — неожиданная смена гнева на милось может вызвать в душе этого пьянчуги чувство благодарности, и он станет более откровенным».
Я открыл дверь и кивнул:
— Зайди.
Он нерешительно перешагнул через порог, сразу наполнив прихожую запахом дешевого табака и перегара и, стягивая со стриженой головы вязаную шапочку, стал исподлобья рассматривать картины на стенах.
— Проходи в столовую, позавтракаем, — пригласил я. Сторож, не ожидая такого неадекватного отношения к себе, сначала смутился, и это смущение переросло в робость, когда он увидел хоть и заставленный грязными тарелками, но еще полный закусок и выпивки стол, а затем, чувствуя себя бесконечным должником, горячо заговорил:
Я почему не погнался за ним — я подумал, что вы тут ему засаду устроили, и я только спугну грабителя. И еще подумал, что милиция здесь нужна обязательно. Раз зачастил к вам воришка, значит, надо его брать по-серьезному. Вот как рассвело, так я сразу и пошел к участковому.
Ты садись, садись, — ласково похлопал я сторожа по плечу, придвигая ему стул.
Мы ж как работаем — неделю я, неделю мой сменщик. Оружия нам не выдали, потому как у сменщика судимость есть, прибора для ночного видения тоже не приобрели. А дачных домов на моем участке аж тридцать две штуки! Поди проверь ночью каждый домик…