Чёрный лама
Шрифт:
– Казаки… меня?
– Они, милый, они.
– А где те казаки?
– Ой, да спал бы ты лучше! А то казаков ему… Утром хорунжего застанешь. Доктор сказал, покой тебе нужен.
Шагдаров собрался с силами, и выговорил:
– Вести важные мне передать надо, важные и секретные. Офицеру из Третьего отделения… хотя бы из Иркутской… региональной… канцелярии. Срочно…
– Ох, ты, Господи!
Торопливо шаркая тапочками, сиделка скрылась за дверями, и вскоре в палату вошел казак-забайкалец в темно-зеленом мундире с канареечными лампасами. На желтых погонах – по две звездочки.
– Хорунжий Ермаков, – представился
– Я не могу вам этого сказать, господин хорунжий… – прошелестело в ответ.
Казак построжел, соображая, что человек при смерти вряд ли станет капризничать. Выходит, что и впрямь – тайна.
– Ждите, – буркнул он, выходя, и поморщился: а что этому бедолаге еще остается, как не ждать? То ли конца, то ли спасенья. То ли офицера из Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии.
2.
Капитана Антона Ивановича Уварова, графа и сотрудника Особой экспедиции, совсем недавно назначенного руководить региональной канцелярией во Владивостоке, вызвали в Петербург – намечалась крайне опасная и щекотливая операция.
Разумеется, тайная. Ну, не настолько тайная, чтобы не привлечь к ней обоих его подчиненных – и делопроизводителя Паратова, и младшего агента Облонскую, замешанных в тетюхинской истории.
Начальство сочло за лучшее не расширять круг посвященных в секреты Ордена. Да и не только Ордена…
Антон вздохнул. И выходили его, подлечили, и в звании повысили, и Бронзовым крестом уважили, и трудное, опасное дело «светит» впереди, а вот рвения прежнего, желания – как не бывало. Это все Облонская виновата…
Господи, он уже и подружился с нею, а когда лежал в госпитале, Марина каждый день навещала его. Они целовались…
Антон помнил вкус ее мягоньких, припухших, жадных губ…
А накануне отъезда вышла у них размолвка. Наверное, он сам виноват, что все испортил. Может, просто чересчур волю дал рукам, или не учел перемены в настроении девушки, непостоянном, как владивостокская погода. Уваров поморщился.
…Облонская стояла у окна, сквознячок игриво задевал подол ее легкого платья. Он приблизился к девушке, и обнял за талию, такую восхитительно тонкую и гибкую, перевел ладони выше, дотронулся до груди…
А Марина развернулась, и отвесила ему пощечину. Вот так вот.
Признаться, первое время Антона жгла обида. За что, мол?
А потом, наблюдая холодное, отстраненное выражение на прекрасном лице, он испытал горькое чувство потери.
Навалилась тоска.
Хорошо, хоть в Санкт-Петербург отправились не вместе – Паратов с Облонской вылетели в Питер на дирижабле, а они с Корнелиусом по железной дороге двинули. Это Грей так решил.
Хочу, дескать, увидеть Россию, а то, как ни приеду, Москва или Петербург. Хороши столицы, спору нет, да только русским духом в них не пахнет, все Европой отдает. А тут, как махнешь по Великому Сибирскому пути, 26 «Расею» в подробностях и разглядишь.
В общем, Илья с Мариной, наверное, прибыли уже, а они с Греем едва до Байкала дотащились. Это опять инженер-командор 27 удружил – взял билеты не на скорый, а на обычный пассажирский, «Владивосток – Новониколаевск». Паровоз тянет вагоны споро, зато на каждой станции простаивает минут по десять, по пятнадцать. А Корнелиусу такое в радость – он везде «выходит в народ»…
26
Историческое название Транссибирской железнодорожной магистрали, Транссиба.
27
Инженер-командор – орденское звание (аналогично майорскому). Занимает должности рыцаря 1-го класса.
Антон тихонько вздохнул, незаметно от Грея.
– К Слюдянке подъезжаем, – авторитетно заявил инженер-командор.
– Опять стоять будем, – пробурчал Уваров.
– О, да-а…
Ответ Корнелиуса плавно перетек в зевок. Откинувшись на спинку дивана, Грей внимательно посмотрел на товарища.
– Переживать не надо, – мягко сказал он. – Это сейчас нельзя.
Уваров скривился.
– Что, так заметно?
– О, да…
Подавив вздох, Антон быстренько перевел разговор на другую тему.
– Одно меня смущает, достойный брат. Уж больно велик Тибет! Надо бы нам как-то сузить область поисков, а то, боюсь, мы даже об иголке в стоге сена вздыхать будем мечтательно.
– О, да! Командор-консул Парциваль де Краон, что курировать Китай, 28 все наше Братство Науки бросил на поиски Тибетского кратера.
– Де Краон? Не слыхал-с.
– Это командор-консул нашел легендарный Тяньцюань – Небесный меч, который разрубал стальные и бронзовые доспехи. Неудивительно – древние китайские кузнецы сделали его из армаферрита. Де Краон убежден: Восточный Тибет можно исключить из района поисков. Необходимо сосредоточиться на том районе, что находится между Трансгималаями и границами Непала, Сиккима, Бутана, Британской Индии.
28
Командор-консул – высокое орденское звание, приблизительно соотносится с генерал-лейтенантом. Глава консулата Ордена в странах, не находящихся под протекторатом Ордена (Китай, Аксум, Халифат).
– Ну, и то хлеб…
– И еще. Де Краон вышел на одного вилара… как это… знающего толк в древней тибетской бронзе. Вилар категорически отказался разговаривать с Орденом. Придется вам с ним… как это… потолковать.
– С виларом? – поднял бровь Уваров. – С каких это пор «тощаки» в науку ударились?
– Этот вилар не ученый вовсе, он коллекционер и скульптор. Реехани его зовут.
– Реехани?! – граф задрал брови. – Это не тот ли, кто ваял «Северную Венеру»?
– О, да, это он.
– Подумать только… Кстати… Хотя, может и не кстати… М-м-м… Мне просто интересно, кто вы, уважаемый брат. А то несправедливо получается: моя-то скромная биография вам известна, а вот ваша…
Инженер-командор растянул губы в улыбке.
– Гуд. Мой отец – лорд Грей, 3-й граф Лестер. Родился я в Англии, но бабушка у меня русская. Я мог бы учиться в Итоне, пользоваться «титулом учтивости», как виконт, и даже стать пэром, но избрал иной путь – ушел в послушники Ордена. И мне это нравится.