Чёрный лама
Шрифт:
Антон вздохнул уныло, пристраиваясь на жестком диванчике в зале ожидания – подремать. Машина запущена, колесики ее завертелись, цепляясь одно за другое. Скоро в высоких питерских кабинетах зазвякают звоночки, свидетельствуя о прибытии почты, умные головы задумаются, умелые руки черканут начальственные строки, и – ждите ответа…
…Ночью в Слюдянку прибыл оперативник из «регионалов», доложив, что «Лобсын Очирович Шагдаров» сошел с поезда в Иркутске, проследовал в воздушный порт,
А утром курьер доставил сразу три пневмокапсулы с ЦУ от Брюммера, начальника оперативного отдела, от фон Бока, заведовавшего канцелярией, и даже от самого генерал-лейтенанта Столбина, начальника Шестой экспедиции.
В общем и целом, начальство милостиво отнеслось к предложениям Уварова – не мешать Лжешагдарову внедриться в канцелярию Шестой экспедиции, дабы через него выйти на резидента, а пока использовать Айдархана для слива информации.
Подняв тонус и запретив себе страдать из-за взбалмошных барышень, граф с инженером-командором и ординарцем в тот же день выехал в Иркутск, а уже к вечеру все трое отсыпались в комфортабельной каюте новенького цеппелина «Экваториана», всего месяц, как покинувшего эллинг воздуховерфи в Архангельске.
Проснувшись по естественной надобности, Антон не сразу понял, где он. Было тихо, и не качало. Потом граф разглядел наклонную стену с огромным иллюминатором. За бортом стыла ночь, а внизу словно уголья костра мерцали, да переливались – дирижабль пролетал над крупным городом.
Улицы, проспекты… Чеканные кружева мостов, переброшенных через большую реку… Красноярск, что ли? Это Енисей там, внизу? Или уже до Новониколаевска добрались? Тогда это Обь – словно лента серебряная вьется…
Посетив тесноватую каморку с «удобствами», Уваров скинул тапки, и живо завернулся в одеяло. Обь там или Енисей, не важно. Разбудите над Невой…
В Пулкове сделали пересадку, сели в вагон подвесной воздушной дороги и вышли на первом ярусе Николаевского вокзала.
Стальные аркады сквозили во всех направлениях, вздымаясь над перронами решетчатыми кружевами, поддерживая виадуки второго яруса и огромные металло-стеклянные дебаркадеры, перекрывавшие пути.
Могучий паровоз, с трехэтажный дом величиной, с тяжким гулом прокатил поверху, пуская дрожь через клепаные арки, полня дымом и паром огромное пространство, охваченное ячеями сводов.
Озабоченные пассажиры и носильщики-карлики сновали по многочисленным платформам, карабкались по лестницам, спешили по переходам и висячим мостам. Гудки и накат колес, гомон толпы и жестяные голоса дикторов – все полнило мирок вокзала под сетчатыми перекрытиями.
Выйдя на Знаменскую, Антон с Корнелием разошлись. Грей уехал в питерский консулат Ордена, докладывать об успехах и начинаниях, а Уваров, на пару с Еремой отправились на Невский.
Был самый разгар рабочего дня, поэтому особой сутолоки не чувствовалось. Студенты-прогульщики неуклюже заигрывали с девушками, вчерашними гимназистками, но эти прехорошенькие создания были надменны и горды, в упор не замечая ухажеров.
Молодые дамы в модных платьях прогуливались не спеша, расточая легчайшие улыбки. Отцы семейств, ведомые под ручку своими благоверными, каменели лицами, всеми силами изображая полнейшее равнодушие к прелестям модниц.
Старушка в строгом черном платье и шляпке того же цвета, улыбалась печально и понимающе, не в укор, поелику помнила, как оно бывало …дцать лет назад.
По Невскому катили сплошным потоком машины – белые, черные, серебристые, обтекаемые и угловатые; позвякивали паровые трамваи, красные с желтым; пару раз проехали бортовые грузовики, перевозя в открытых кузовах строительных рабочих – карлики смеялись и даже пели, сами себе дирижируя.
Из вентиляционных решеток метро не слабо дуло теплым воздухом. Лет сто назад, когда по туннелям сновали паровозы, сжигавшие уголь, то и дымом тянуло из-под земли, и копоти хватало, а вот газ даже не пахнет. И чисто.
Зато частокол труб на питерских окраинах извергал в синие, ясные небеса целые облака дыма и пара – белого, серого и даже с каким-то сиреневым отливом. В небесах шла своя жизнь.
С востока на запад, следуя к Кронштадту, величаво проплывали два колоссальных военных дирижабля – рангом уж никак не менее воздушных крейсеров.
Они мало походили на однообразные сигары, да веретена гражданских цеппелинов, больше всего смахивая на морские корабли позапрошлого века – этакие броненосцы с таранами-шпиронами, – неожиданно утратившие вес, да и воспарившие над землею.
Клиновидные, словно обрубленные, носы их точно имели сходство с форштевнями (из-за формы этот тип авиакрейсеров прозывали «зубилами»), правда, в хвостовых частях наличествовали воздушные рули. А вот главный калибр словно поплавился на солнце, да и стек с выпуклого верха – полусферические башни орудий сместились на выпуклые бока дирижаблей, да в самый низ, к гондолам, где и зависли грузными «каплями».
Блестя лопастями пропеллеров, слившимися в круги, описал дугу гидросамолет, бесстыдно сверкая поплавками. На фоне цеппелинов аэроплан выглядел мелким и суетливым насекомым.
Конец ознакомительного фрагмента.