Черный лед
Шрифт:
– Я знаю, они сказали мне не все. Может быть, ты когда-нибудь расскажешь остальное?
Босх кивнул, и она – тоже. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, но эта минута тишины не показалась никому из них ни слишком длинной, ни слишком короткой. Мимолетно Босх подумал о том, что настал подходящий момент, но налетел порыв ветра и разрушил колдовские чары. Сильвия отвела назад пряди волос, выбившиеся
– Мне бы очень хотелось, – добавила она.
– Когда угодно, – ответил Босх. – Может, и ты ответишь на кое-какие мои вопросы.
– Например?
– Например, о фотографии, которая была в рамке. Ты знала, что это за снимок, но ничего мне не сказала.
Сильвия улыбнулась так, словно Босх придавал огромное значение совершенным пустякам.
– На этой фотографии он снялся с каким-то своим дружком из баррио. В конверте были и другие их фото.
– Но именно этим снимком он особенно дорожил. Ты не сказала мне…
Сильвия опустила глаза и стала смотреть на траву.
– Просто мне не хотелось больше ни думать, ни говорить об этом.
– Но ты все равно думала, правда?
– Конечно. Так всегда бывает – вещи, о которых не хочется вспоминать, возвращаются снова и снова, как их ни гони.
Они опять помолчали.
– Ты ведь знаешь? – вдруг спросил Босх.
– Что это не мой муж лежит в том гробу? Да, пожалуй, я догадывалась. Я чувствовала, что все, кто общался со мной, чего-то недоговаривают. Я не имею в виду тебя, – уточнила она. – Другие…
Босх кивнул, и они опять замолчали, наслаждаясь этой уютной, дружеской тишиной. Потом Сильвия обернулась и бросила взгляд на водителя. Тот в ожидании замер у дверцы лимузина. Больше никого на кладбище не осталось.
– Есть кое-что, о чем мне хотелось бы когда-нибудь узнать. Сейчас или когда ты сможешь. Скажи, он… Может случиться так, что он вернется?
Босх посмотрел на Сильвию и медленно покачал головой. Он искал в ее глазах отражения хоть каких-нибудь чувств, стараясь угадать, как она встретила это известие. Что он ожидал увидеть? Печаль, страх или молчаливое согласие хранить тайну, что сделало бы их соучастниками? Этого Босх не знал, тем более что Сильвия ничем не выдала своих эмоций. Даже ее руки в черных митенках, сложенные впереди, не дрогнули, не шелохнулись.
– Водитель… –
Потом Сильвия шагнула вперед и прикоснулась пальцами к его щеке. Ее пальцы были теплыми, и Гарри уловил исходящий от запястья аромат духов. Не аромат даже, а просто намек на него. Что-то очень легкое и свежее…
– Боюсь, мне пора, – вполголоса проговорила Сильвия.
Гарри кивнул, и она сделала шаг назад.
– Спасибо тебе.
Босх опять кивнул. Он не понимал, за что его благодарят, и мог только тупо кивать.
– Ты позвонишь? Может, мы могли бы… Не знаю, я…
– Я позвоню.
Теперь уже Сильвия кивнула ему и, повернувшись, направилась к черному лимузину. Босх, набравшись храбрости, спросил:
– Ты любишь саксофон? В джазе?
Она остановилась и обернулась. Ее глаза смотрели пронзительно; они даже не просили – требовали прикосновения. Это было так очевидно, что Босх почувствовал сладостную боль в груди. Взгляд Сильвии резал как нож, хотя Босх не исключал, что это было лишь отражение его собственного отчаянного желания.
– Особенно соло, – серьезно ответила Сильвия. – Одинокая и печальная музыка… Да, я люблю саксофон.
– Тогда… Завтра вечером – не слишком рано?
– Завтра – канун Нового года.
– Я знаю. Просто я подумал… может, это не совсем подходящее время. Может, в другой раз было бы… Не знаю.
Сильвия шагнула к Босху, положила руки ему на шею и притянула к себе. Гарри с готовностью наклонил голову, и они долго целовались, стоя на холодном ветру. Глаза Босха были закрыты, и даже когда Сильвия отпустила его, он не отвернулся и не посмотрел, видел ли их кто-нибудь.
– Что такое подходящее время?
Босх пожал плечами.
– Я буду ждать тебя.
Он улыбнулся, и она – тоже.
Наконец Сильвия повернулась в последний раз и пошла к машине. Едва она покинула зеленый ковер лужайки и ее каблуки звонко зацокали по асфальту, Гарри снова прислонился к дереву и смотрел, как водитель распахнул перед ней дверцу. Потом он закурил. Длинный черный лимузин выехал за ворота, унося Сильвию, а Гарри остался один на один с мертвыми.