Черный Легион
Шрифт:
– Я ничего тебе не дам, – всякий раз отвечал Абаддон. Устав от упрямства Даравека, он нетерпеливо глянул на Коготь. Автоматы заряжания с лязгом провернулись, реагируя на то, что его терпение подходило к концу. – Сказать тебе, что я думаю, Тагус?
Тагус превосходил Абаддона ростом – редкое зрелище, учитывая то, что Абаддона создали по образу и подобию Гора. Владыка Воинств, раздувшийся от своих молитв Силам, великодушно и поощрительно склонил голову, как будто одаривал милостью особенно забавного слугу. Мы трое ощетинились от нанесенного оскорбления, однако Абаддон лишь улыбнулся.
–
– Я думаю, что вы тоже застряли в шторме, – Абаддон сдерживал свою злость, крепко обуздывая ее так, что она проявлялась лишь в золотистом блеске глаз, которым придала их цвет его душа. – Думаю, что варп помогал тебе преследовать нас, а потом бросил на произвол судьбы позади нас, так что ты оказался в штиле и понятия не имеешь, почему это произошло. Думаю, что злобные сущности, которых мы зовем Богами, свели нас в сердце этой бури, чтобы мы играли в королей и пешек, а они решали, кому отдать предпочтение.
– Твое воображение достойно восхищения, сын Гора.
Абаддон не попался на приманку.
– А главное, что я думаю – что ты боишься нас.
Он поскреб лезвиями Когтя друг о друга. Несколько воинов Даравека чуть придвинули руки к болтерам. Мы сохраняли неподвижность, чтобы не спровоцировать их на нарушение перемирия, повторив их жест.
– Ты боишься нас, – продолжал Абаддон, – поскольку, несмотря на твои бредовые речи, будто мы предаем Легионы, и твои мелочные походы с целью уничтожить нас, мы не просто выживаем, но еще и процветаем. С каждым столкновением нас все больше. Все с новых доспехов срезают эмблемы потерпевших неудачу Легионов, и опозоренные цвета скрываются в тени в таких количествах, с какими не сравниться ни одной другой группировке. Ты боишься, что мы правы, а ты нет. Боишься, в первую очередь, потому, что тебе пришлось догонять нас. Потому, что мы были здесь первыми. Потому, что это мы вот-вот вырвемся на свободу, несмотря на все твои попытки нам помешать за последние десятилетия. Мы добивались этой судьбы, а вы только старались нас остановить. Мы сражались за настоящее единство, и все мы братья под черным знаменем, а вы боролись против этого, делая вид, будто храните старые, неудачные пути. Мы действовали, Тагус. А вы противодействовали.
Пока Абаддон говорил, его взгляд блуждал по другим легионерам, а теперь вновь обратился на Даравека.
– И вот мы у границы нашей тюрьмы. И даже теперь тебе нечего ответить своим людям. Вместо этого ты добиваешься встречи с нами, молясь, чтобы тебе удалось заглянуть в наши планы и взять победу угрозами. Ты проиграешь эту войну, Тагус. Проиграешь, поскольку жаждешь милости Богов и боишься, что она обратится на кого-то другого.
Даравек приоткрыл рот. Сквозь решето его зубов полилась черная слизь.
– Не тебе одному снится Конец Империй, – предостерег он. – Не ты один слышишь зов Драх`ниена.
– Нет, – согласился Абаддон, – но кто из нас слышит его громче? Кто слышит отчетливее? Тот, кто его ищет, или же тот, кто гонится за ищущим?
Прежде, чем Даравек успел ответить, Абаддон отвернулся и зашагал к нам, говоря на ходу:
– Если ты так уверен в своей силе, Тагус Даравек, попробуй ее сейчас против моего Черного
Должно было быть что-то еще. Все мы ждали, что последуют еще более резкие слова и обещания расплаты. Подозрения оказались безосновательными, когда в одно и то же мгновение трое воинов Даравека приложили пальцы к бусинкам вокса, а в мое сознание вплыл голос Ашур-Кая:
Сехандур.
Ашур-Кай, – передал я в ответ. Ты помнишь Дрол Хейр?
Конечно помню.
Я встречался с Даравеком? Он меня убил?
Кровь Пантеона, что за глупость?
Даравек утверждал, что…
Не будь нелепым, – прервал меня Ашур-Кай. Я должен поговорить с Эзекилем, но его разум слишком прочно огражден.
Что не так? Объясни.
Напротив нас Даравек переговаривался со своими людьми, и их ауры вдруг стали излучать тревогу.
Перед обоими флотами появляются корабли – неизвестные звездолеты неизвестной принадлежности, которые не движутся в сердце шторма, а просто возникают перед нами.
Люди Даравека обеспокоены, – заметил я. Это не одна из их уловок.
Не представляю, что это может быть. К нам на борт зашли.
К нам… Что?
В этот же миг Даравек направил свой топор на Абаддона:
– Что это за вероломство? Ты нарушил перемирие, Эзекиль.
Абаддон развернулся к сопернику. Его глаза сузились в платиновые щелки:
– Мы ничего не нарушали.
К нам на борт зашли, – беззвучное послание Ашур-Кая было сбивчивым от спешки. Один легионер. Он ничего не объясняет. С каждого корабля флота докладывают об одном и том же феномене – на командных палубах появляется по одному воину. Они не двигаются, не говорят. Просто стоят и наблюдают за нами.
Я потянулся было положить руку Абаддону на плечо, чтобы потянуть его назад, но увидел, что мне нечем его схватить. Рука так и лежала на полу из призрачной кости в нескольких метрах от меня.
– Брат, – произнес я, – мы должны вернуться на «Мстительный дух». Ашур-Кай говорит, что к нам зашли на борт и…
– Ты смеешь? – уже кричал нам Даравек. – Смеешь брать наши корабли на абордаж?
Корабли Даравека тоже взяли на абордаж, – ответил я Ашур-Каю. Он подозревает, что мы нарушили перемирие.