Черный Легион
Шрифт:
Ультио извергла свою бессловесную злобу на очередной оказавшийся рядом корабль, хлестнув по нему из орудий правого борта, и медленно повела «Мстительный дух» прочь от него. Я заметил, как на ее лице на миг мелькнуло выражение рассеянности, и ее команда запустила ауспик-сканирование узким лучом по затребованным мной координатам. Ведя бой, она уже не могла справляться с системами корабля в одиночку.
Одна из зверолюдей Тзаангора закаркала на меня на своем хрипящем наречии. Она еще не успела прекратить издавать сипение, заменявшее ее народу язык, а я уже прочел смысл
Из бури, – говорила она. Они идут из бури.
В тот миг я проклял Изменчивого Бога, что было наибольшей близостью к молитве Тзинчу за всю мою жизнь.
Глядя, как на оккулусе множатся крапинки, появляющиеся из-за границы шторма, я произнес одно-единственное слово, чувствуя на зубах его мерзкий вкус:
– Даравек.
Он проследовал за нами. Я не знал, каким образом, не говоря уж о том, как он развил столь приличную скорость и насколько при этом пострадал его флот, но он был здесь, был позади нас, а наш флот уже полностью участвовал в прорыве блокады Черных Храмовников.
Если бы Даравек атаковал в этот момент, он мог – смог бы – прикончить нас. Мы бы никогда не оправились от такого разгрома между опускающимся молотом и несокрушенной наковальней, а он, истребив нас, покончил бы с оставшимися Черными Храмовниками и спокойно двинулся в имперское пространство, украв нашу славу.
Убей он нас здесь и сейчас, увенчав этим память о наших неудачах, единственным нашим достижением стало бы то, что мы вымостили ему путь.
– Ультио, – позвал я, – мы…
Корабль вздыбился вокруг нас. Скрежещущий удар обрушился с такой силой, что бесчисленное множество критически важных систем осталось без питания. Лампы погасли. Гравитация отключилась вместе с ними, а затем вернулась в десятикратном объеме и не в том направлении, более не удерживая нас на палубе, а швыряя назад. В сумраке засвистели тела, которые било друг о друга, круша кости, и размазывало по стенам и потолку мостика.
В темноте закричала Ультио. Я не хочу сказать, что она вопила от ярости или что-то восклицала. Она кричала. Это было само воплощенное страдание, и даже безжизненные горгульи, передававшие ее голос, не могли убрать боль из этого звука.
Я не знал, что по нам ударило. С оставленных без присмотра консолей гремели отчеты о повреждениях. Я был уверен, что корабль обесточен, и избавился от этого заблуждения лишь ощутив, как внутри меня резонирует гул мощной полной тяги.
Нас никто не протаранил. По нам не попали из нова-пушки. Ультио дала ускорение на полной мощности без защитных механизмов и предупреждений о готовности, направив на двигатели весь выход энергии реакторного сектора «Мстительного духа».
Я извернулся во мраке, продираясь через гравитацию в сорок раз сильнее терранской и слыша, как трещат кости раздавливаемого ее напором экипажа. Мягкие ткани у меня в ушах сминались, крепко сжимаемые незримой хваткой. Я чувствовал, как в глазных яблоках как будто рвутся струны арфы, каждый разрыв кровеносного сосуда казался уколом кинжала. Меня окружал смрад крови тех, кто находился неподалеку. Некоторые кричали, истекая ею, другие же впали в забытье. Вонь их страданий образовывала миазмы, покров которых ложился на мою кожу. Такие же сцены гибели разыгрывались по всему кораблю.
Перестань! – передал я Ультио. Ты убиваешь свой экипаж!
Я почувствовал, что она тянется мне навстречу, чтобы соприкоснуться разумами. Она так делала очень редко: психическая компонента Анамнезис играла ключевую роль в ее функционировании, особенно в управлении киборгами и боевыми роботами Синтагмы, однако она всегда избегала подпускать меня слишком близко к своим мыслям. Сейчас наша связь тонула в ядовитом потоке бурлящей всеподавляющей паники.
Эзекиль ранен я должна добраться к нему мы должны я должна он наш господин он не может умереть мы должны добраться до «Вечного крестоносца» мы должны…
Но она ошибалась. Должна была ошибаться. Абаддона не могли ранить. И я намеревался доказать, что она неправа, как только спасу экипаж корабля от раздавливания насмерть в кромешной тьме. Сенсоры доспеха фиксировали, что гравитация продолжает повышаться, и теперь ее силы хватит, чтобы полопались внутренние органы. В своем горестном исступлении она бы убила нас всех.
Замедли. Корабль.
Но Эзекилю больно он…
ТЫ НАС УБИВАЕШЬ, ИТЗАРА. ТЫ УБЬЕШЬ ВСЕХ НА БОРТУ.
Я… Я…
Она сникла. Корабль запустил тормозные двигатели и перенаправил энергию с реакторов, и постепенно, вдох за вдохом, сила гравитации снизилась. Снова включилось аварийное освещение, явившее мне мир багровых силуэтов и алых теней – художественное изображение склепа.
– Я не Итзара, – прошептала она через своих горгулий. – Я Ультио, Анамнезис.
Я оставил эту реплику без ответа, оценивая обстановку. Тела, которые, как я опасался, были трупами, начинали шевелиться. Скорее всего, потери экипажа окажутся существенны, однако «Мстительный дух» вмещал население небольшого города. Я отвел Ультио от края, прежде чем она успела причинить слишком большой ущерб.
Ну, или я на это надеялся.
На оккулусе из хаоса помех снова возникла группа боевых кораблей, которую мы оставили позади и которой теперь оставалось лишь понемногу догонять. Я дотащился до трона Абаддона и ввел код, чтобы еще раз перенастроить оккулус. Тот мигнул, переключаясь на выбранные координаты, и показал, как из-за края шторма изливается армада звездолетов Девяти Легионов. Я узнавал не только отдельные типы кораблей, но и сами корабли – я путешествовал вместе с ними или сражался против них за годы, проведенные в Империи Ока.