Черный маг императора 2
Шрифт:
Все как-то было одно к одному. С Алисой мы разругались. Она мне почему-то не поверила, что с этой Серебряковой я в том кафе случайно встретился.
Сама Алена мне прохода не давала, таскалась за мной везде как собачонка. Хорошо хоть у нас с Лешкой Бункер был, единственное место, до которого она еще не добралась. А так эта белобрысая меня и в библиотеке умудрялась находить.
Вот же приставучее создание, просто караул какой-то! И что парни в ней находили, я просто понять не могу! Как скрутит свои пухлые губы в трубочку:
— Максимчик, привет! Максимчик, как тебе
Еще и Нарышкин ржет как конь постоянно… Тоже мне, друг называется… Ему-то хорошо, он со своей Дашковой помирился. Бродят вечерами по школьному парку, пока я над учебниками потею.
Эх… Как все в жизни сложно устроено…
Хотя была все-таки от Серебряковой польза, что скрывать. Из-за того, что я над книжками сидел, у меня в мозгах даже даты задерживаться начали. Не все, правда. Но хоть какие-то, а это уже неплохо для начала. Так понемногу и всю историю выучу. Меня даже учитель хвалить начал, когда такое было-то…
А вообще, с каждой неделей становилось все тяжелее учиться. Самое интересное, что почти все магические предметы давались легко и просто в первые месяцы. Теперь же нам не прощали практически ничего и снижали оценки за каждую мелочь.
Все это превращало, например, начальную рунологию вообще в два разных предмета. Поначалу она мне казалась детской забавой, а сейчас — сложным делом, где за каждую неточную линию можно было схлопотать подзатыльник от Барсука.
Это у нас рунологию в «Китеже» преподает Барсуков Иван Михайлович, вот и прозвище у него такое — Барсук. Любит он науку через подзатыльники преподавать. Думает, что так до учеников лучше доходит. Может быть и так, не знаю. Но у меня после его физических замечаний и в самом деле руны красивее получались.
Даже линии где нужно тоньше выходили, а где-то толще.
— Макс, ну ты прямо спец по каллиграфии! — нахваливал меня Дориан в особо удачные моменты. — До меня, конечно, все равно далеко… Я такие каракули сроду не рисовал. Но по сравнению с тем, что у тебя месяц назад получалось — просто поразительно.
В общем, поддерживал в рунологии как мог. По общим предметам я более-менее справлялся, историю Одаренных родов Российской империи тоже заучивал… Геральдика еще эта…
Зато начальная алхимия и травология — вот это были просто отличные предметы! Самые любимые у меня в первом полугодии! У нас их обычно сразу по два урока вместе проводили.
Самое интересное, у нас их оба один и тот же преподаватель читал — Щекин Борис Алексеевич. Невысокий строгий толстячок, по кличке — Компонент.
Вот уж кого терпеть не могли практически все ученики в нашей школе! Он любил кровь попить и требовал со всех по полной программе. Договориться о пересдаче с этим типом было почти невозможным делом, так что все зубрили его предметы ночами до красных глаз.
Ну или драили пробирки в лабораториях и разбирали вонючие вещества до одурения.
Не могу сказать, что у нас с Компонентом завязались дружеские отношения. Вряд ли он мог хоть с кем-нибудь дружить, кроме своих шкафов с эликсирами. Но я был единственным учеником, кому он мог доверить проверку работ по изготовлению эликсиров с прошлых уроков, вместо того, чтобы самому их проверять.
За первые несколько недель он понял, что учебники для первого класса вгоняют меня в сон, а сам я способен на большее.
Разумеется, что этим я вызывал чувство острой зависти не только у своих одноклассников, но и у старших курсов. Лишний повод при случае бросить шпильку в мой адрес, почему бы и нет?
Так что мне все время приходилось смотреть в оба, чтобы какая-нибудь гадина не подбросила мне чего-нибудь в эликсир или не устроила другую пакость. Желающих и способов хватало…
То пробирки подменят, то пока я схожу в туалет, вместо жабьей икры, подсунут рыбью… Как дети малые, честное слово… Приходится постоянно Ибрагима везде оставлять, чтобы ситуацию на контроле держать и ничего не просмотреть случайно… Вот…
А в медицинском блоке потом удивляются, что на учеников все время какие-то странные напасти сыплются? Ничего они не странные, вот вели бы себя как нормальные люди и ничего на них не сыпалось бы.
Ну еще и Гребень меня радовал. После того случая с Бубновым, он свое слово сдержал и больше ни с кем меня фехтовать не ставил, кроме себя. А с ним тренироваться было одно удовольствие. Правда после занятий я всегда мокрый был насквозь, но зато и весело было.
Даже Дориан его хвалил. Чувствовалось, что моему приятелю приходилось хорошенько поднапрячься, чтобы преподаватель не наставил мне синяков.
— Молодец, Темников, хвалю! — говорил каждый раз после боя Артем Захарович. — Так как ты говоришь фамилия мастера, который тебя учил?
— Да я уже не помню… — врал я ему каждый раз.
— Стыдно не знать мастера по фехтованию! Ладно, давай двадцать пять отжиманий и можешь переодеваться. На сегодня хватит с тебя.
Такой ритуал у нас с ним происходил постоянно, а вот заставлял он меня отжиматься просто так или за то, что я фамилию мастера как будто забывал — это вопрос. Может быть придумать какую-нибудь, вдруг отстанет?
Так, день за днем пролетела почти неделя, пока в четверг вечером не дал знать о себе телефонным звонком хозяин лавки из Белозерска.
Теперь вот, сразу после ужина, мы встретились в Бункере, чтобы наконец-то обсудить этот вопрос. Все как-то до него не добирались и на потом откладывали — то одно, то другое… Теперь тянуть уже некогда, нужно по делу разговаривать.
— Другого времени как будто совсем нет? — мрачно спросил Нарышкин, глядя как Пират с Фаустом треплют игрушечного пса. — Обязательно на ночь глядя… У меня на завтра уроков полный стол.
— Ну да, знаю я твои уроки, все с одинаковым названием — Дашкова Настя, — сказал я. — Нет уж, и так с ней каждый день по парку болтаетесь… Кстати, все хочу тебя спросить, как вы с ней на морозе целуетесь? Губы же мерзнут!
— Чего это они должны мерзнуть? — спросил Лешка и почему-то еще больше расстроился. — Ничего там не мерзнет… Вот помиришься с Цветковой когда-нибудь, может быть тоже узнаешь.
— Это вряд ли, — покачал я головой. — Я вчера с ней опять хотел поговорить, так она меня даже не дослушала.