Черный маг за углом
Шрифт:
– И ты попытался вышибить стальную укрепленную дверь, – блекло усмехнулась Лана, присаживаясь на ручку кресла, в котором сидел отец. Она ласково погладила его по плечу и смущенно поцеловала густые седеющие волосы: – Прости, папсик!
– Это за что же?
– Ты ведь едва плечо не сломал, в дверь ломясь, пока я тупо дрыхла! Хорошо хоть, услышала-таки грохот и твои крики, проснулась! Это все Сергей! Я толком не помню, сколько он в меня пилюлек снотворных впихнул, но отключилась я мгновенно! Делай со мной что хочешь!
– Никто ничего плохого с тобой делать не собирался, Олененок, –
– А почему же он меня одну оставил, если так перепугался? Напичкал снотворным и смылся! Он бы еще в ванную меня уложил, теплой водички налил и вены вскрыл для полноты картины!
– Господи, ребенок! – Мирослав Здравкович озабоченно всмотрелся в пылающие глаза дочери. – Что ты несешь?! Ты только послушай себя! Какие вены, какая картина?! О чем ты?!
Лана вздрогнула и слегка встряхнула головой, словно отгоняя невидимую муху, огонь в глазах погас, оливковая зелень подернулась уже привычным за прошедшие после гибели Кирилла месяцы пеплом. Девушка помассировала виски и глухо проговорила:
– Сама не знаю, пап. Словно кто-то другой за меня говорит иногда! Это все началось сразу после исчезновения Тимки. Ночью мне впервые что-то снилось, но что – я не помню! Совсем!!! Голова сразу начинает раскалываться от боли, едва я пытаюсь вспомнить!
– Так не пытайся, не надо! Какая разница, что тебе снится?
– Я и рада бы не пытаться, но вот уже третью ночь этот сон приходит снова и снова! Именно этот, я знаю, чувствую! И то, что мне снится, очень важно!
– Почему, милая?
– Потому что я просыпаюсь на мокрой от слез подушке. Просыпаюсь от своего крика! Я всегда кричу одно и то же!
– Нет? – напряженно произнес отец. – Ты кричишь «Нет»?
– А откуда ты знаешь?
– Сергей рассказывал. Ты и во время того приступа тоже все время кричала: «Нет! Не надо!» Что же с тобой происходит, родная моя? Неужели пропажа пса спровоцировала…
Мирослав Здравкович замолчал и отвернулся, перекатывая желваки.
– Что спровоцировала? – голос Ланы похолодел. – Продолжи свою мысль, отец. Что ты имел в виду? Что я схожу с ума? Крыша едет? В психушку пора?
– Ну почему сразу в психушку! – глухо произнес отец. – Но помощь квалифицированного специалиста тебе не помешает. Петр Никодимович обещал помочь, у него есть очень хороший знакомый, тоже профессор, но от медицины. Иглоукалыванием лечит, гипнозом…
– Что?! Гипнозом?!! – это слово почему-то вызвало в душе Ланы такой протест, что девушка снова сорвалась на крик. – Опять гипноз?! Опять?!! Чтобы окончательно зомбироваться?!! И профессор нас за ниточки дергал?!! Мы и так уже марионетки, все, и я, и ты, и мама… Ой, мамочки!
Лана побледнела, судорожно сдавила руками виски и, покачнувшись, упала на пол, неудобно подломив под себя ногу.
– Боже мой, Лана!!! – Мирослава Здравковича буквально смело с кресла, в долю секунды он оказался стоящим на коленях
Дверь распахнулась, в кабинет влетела встревоженная секретарша, в общем-то, давно уже не Маша, а Мария Николаевна, но работала она с шефом больше десяти лет и к Лане относилась с искренней теплотой. Очень толковая, сообразительная и надежная, Мария Николаевна была настоящим профи в секретарском деле. Она много раз выручала шефа, он, в свою очередь, помог ей с операцией ее сына, так что отношения у них были дружескими.
Без дружбанства и близости, конечно.
Мария Николаевна мгновенно оценила обстановку, оттеснила шефа от Ланы и, присев перед девушкой на корточки, начала точечно массировать ей запястья, кисти, переносицу.
– Что ты делаешь? Я же просил вызвать врача!
– «Скорая» будет ехать полчаса минимум, – не прекратила своих манипуляций женщина, – а я Ланочку на ноги подниму за пару минут. Не волнуйтесь, это акупунктурный массаж, я научилась, пока сын болел. Я даже иголки ставить умею, но здесь их нет, так что я просто помассирую нужные точки. Сейчас она очнется. Вот, видите!
Длинные ресницы девушки действительно дрогнули, и Лана открыла еще мутные глаза. Она поморщилась, недоуменно осмотрелась, увидела перевернутое лицо отца и слабым голосом произнесла:
– А что случилось?
– А ты разве не помнишь? Ты разнервничалась, потом вскрикнула и потеряла сознание.
– Я? Разнервничалась? – вяло переспросила девушка, поднимаясь с пола. – Не помню.
– Вообще ничего? – побледнел Мирослав Здравкович, переглянувшись с секретаршей.
– Ну почему же ничего, что за глупости! – недовольно поморщилась Лана, плюхаясь в кресло. – Я помню весь день до мелочей, в том числе и совещание, потом мы говорили с тобой о моих приступах головной боли…
Она запнулась и озадаченно нахмурилась, машинально теребя браслет на руке:
– А потом я как раз и не помню… Ты говоришь, я разнервничалась? А из-за чего?
– Из-за ерунды, – отмахнулся отец, пытаясь нацепить на лицо беспечную улыбку.
– Ничего себе ерунда! Я вроде не тургеневская барышня с перетянутым корсетом торсом, которая постоянно в обморок от недостатка кислорода хлопается! Что-то я за собой излишней экзальтированности и истеричности раньше не замечала! Ну-ка, не увиливай, говори, что произошло?
– Извини, Олененок, не скажу, – отрицательно покачал головой отец. – Поверь мне на слово – завелась ты из-за ерунды. И эта твоя неадекватная реакция, и последующий обморок убеждают меня в правильности принятого только что решения.
– И какого же, любопытно?
– Ты едешь к морю.
– Зимой? Перед Новым годом?!
– В Египет или в Эмираты. В Испании сейчас тоже не сезон, так что поваляться на пляже у себя на вилле не получится…
– В Испании? В Испании… На нашей вилле… – Лана на пару секунд задумалась, наморщив лоб, а затем согласно кивнула: – Ну да, там холодно сейчас. И я вообще больше туда не поеду. Без Кирилла мне этот дом не нужен. Да и не хочу я сейчас на солнце жариться!