Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938-1945
Шрифт:
Капитан достает из кармана гимнастерки листок бумаги и передает мне. Я просматриваю листок и отдаю обратно.
– Мне жаль, капитан. Но это пропуск во фронтовую зону. Мне же нужен разрешительный документ на проезд. Это все, что вы можете мне показать?
На лицах всех трех офицеров выражение животного страха. Это явно штабисты, которые в отсутствие строгого контроля командования решили смотаться в Минск на свой страх и риск в то время, когда необходима мобилизация всех ресурсов для сдерживания большевиков.
Подходит Штресслинг:
– Вылезайте из машины – и побыстрее!
Три офицера выходят. В машину сразу же садится эсэсовец и отгоняет ее подальше на обочину дороги.
– Ваши документы, господа! – говорит Штресслинг с окаменевшим лицом.
Он внимательно просматривает их, затем поднимает глаза.
– Штаб 9-й армии? Что вы делаете здесь, на дороге?
– Мы едем в Минск, майор…
– Ах, вы едете в Минск, не так ли? – басит Штресслинг. – Мне кажется, вы туда не доедете!
– Но вы не имеете права…
– Ах, не имею права?
Он подзывает меня:
– Нойман! Ликвидируйте эту свору предателей!
Через несколько минут трех штабистов ведут в поле, в сторону от дороги. Не знаю, в порядке ли это вещей, но я обязан подчиняться приказам Штресслинга. Все же я впервые командую расстрельной командой. А те, кого надо расстрелять, – немцы. Пытаюсь разобраться в своих чувствах и почти с ужасом обнаруживаю, что все происходящее оставляет меня совершенно хладнокровным. Как будто это происходит с кем-то другим.
– Вы же не собираетесь нас расстрелять? – выдыхает один из офицеров.
– Бесполезно, Гуро, – говорит другой офицер. – Это эсэсовцы, банда грязных убийц!
Выстраиваю четырех своих солдат, спинами к дороге. Трое других сторожат офицеров.
Поворачиваюсь к эсэсовцу, который держит автомат у бедра.
– Готовы!..
– Хайль Гитлер! – кричит капитан.
– Грязная свинья! – отвечает эсэсовец.
– Очередью! Огонь!
Четыре автомата выпускают одновременно одну смертоносную очередь, и штабисты падают на землю без звука. Подхожу к ним. Добивать их нет нужды.
30 июня. Существует опасность превращения Минска в ужасный котел, если его удастся окружить танковым соединениям Рокоссовского (а также Черняховского. – Ред.) и казакам. (Чувствуется ужас, который наводили здесь на немцев прорывы конно-механизированных групп Плиева и Осликовского. – Ред.) Со вчерашнего дня осталась лишь одна дорога, все еще свободная для отступления на запад – дорога на Раков.
1 июля. Поднялись все соседние деревни. Теперь партизаны появляются повсюду при свете дня, и, как только наступает ночь, они обстреливают наши форпосты и транспортные колонны с
Приказали провести карательную операцию в небольшой деревне близ Минска.
Один капитан, которого я прежде видел, командует операцией. У него квадратные челюсти, суровое лицо, шрам на левой щеке, знаки отличия и эмблемы 1-й танковой дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер».
Нас доставляют туда два полугусеничных бронетранспортера.
Взобравшись на подножки и капоты, около десятка эсэсовцев с автоматами обеспечивают боевое охранение. Террористы повсюду, и, что хуже, значительная часть местных жителей сделала свой выбор в их пользу.
Большая часть, но все-таки часть. Другие бегут от большевиков, и как можно быстрее (те, кто сотрудничал с оккупантами. – Ред.). Крайне необычная ситуация!
Через несколько минут прибываем на место назначения, которое является, очевидно, настоящим опорным пунктом противника. Рота автоматчиков уже на боевой позиции, обстреливая русских.
– Боевая группа! Приготовиться к атаке! – кричит капитан.
Он спрыгивает с бронетранспортера и бежит, прыгая и петляя, к ближайшим домам.
Мы следуем за ним, стараясь не отставать.
У красных пулеметы с малой скорострельностью. Видимо, «Максимы». Но этого достаточно, чтобы нанести значительные потери эсэсовцам и пехотинцам подразделения, следующего позади нас.
Ручные гранаты швыряются на крыши и в окна. Стоит жара, как у плавильной печи, солдаты снимают с себя гимнастерки и затыкают их под пояса.
Без кителей или голые по пояс, они метр за метром продвигаются к партизанам.
Кое-где валяются трупы женщин.
Группа полуобнаженных женщин, столпились у одного из «Максимов».
Пулемет, должно быть, заклинило. В несколько секунд мы достигаем их без всяких потерь со своей стороны.
Одна из женщин целится в нас из «Дегтярева». Она не успевает выстрелить. К ней бросается эсэсовец и выбивает оружие из рук. С яростным воплем женщина бросается на него, царапая ногтями. Солдат отталкивает ее одной рукой, наставляет ствол автомата и заставляет ее утихомириться.
Но слишком много стрельбы повсюду, слишком много пуль свистят вокруг нас, чтобы возиться с женщинами.
Эсэсовец бьет пленницу прикладом карабина.
Мне не кажется, что сейчас от женщины исходит опасность, поэтому вмешиваюсь:
– Тащи ее в грузовик! И позаботься, чтобы ее хорошо стерегли!
Солдат в явном облегчении. Он хватает пленницу за плечо и грубо толкает ее вперед. Я наблюдаю за ними несколько секунд. Одной рукой эсэсовец держит партизанку, другой – позволяет себе некоторые вольности, вызывая яростные вопли женщины.
Н-да, она успокоится. Солдат заслуживает выпавшее ему вознаграждение.