Черный орден
Шрифт:
Лиза пожала плечами.
— Неспособные питаться лактозой бактерии будут голодать, пока не вымрут.
— Именно это и случилось в девяноста восьми процентах чашек Петри с культурой бактерий. Однако два процента продолжали процветать. Они спонтанно мутировали, дав ген усвоения лактозы. В течение одного поколения! Я сочла результат поразительным. Он полностью противоречит принятому взгляду на случайность мутаций. Из всех генов в ДНК кишечной палочки только в двух процентах произошла мутация единственного гена, необходимого для выживания. Почему? Результат эксперимента
Лиза признала, что результат необычен:
— Возможно, просто лабораторное заражение.
— При повторении эксперимента получен тот же результат.
Лиза смотрела на Анну с недоверием.
— Я читаю в вашем взгляде сомнение. Что ж, давайте поищем другой пример, отвергающий случайный характер мутаций.
— Какой?
— Вернемся к временам зарождения жизни на Земле, к так называемому первобытному бульону, когда впервые включились движущие силы эволюции.
Лиза вспомнила, как Анна недавно обмолвилась о том, что история Колокола насчитывает много миллионов лет. Лиза ждала новых откровений.
— Повернем часы вспять, — начала Анна, — к тому времени, когда еще не возникла живая клетка. Вспомните догмат Дарвина: все живущее произошло от более простых форм. Так что же было до клетки? До какого уровня мы можем низвести жизнь, не теряя право называть ее жизнью? Живая ДНК?
Хромосома? А может быть, белок или энзим? Где пролегает грань между химией и жизнью?
— Да, вопрос действительно сложный, — призналась Лиза.
— Тогда я задам вам другой. Как жизнь совершила скачок от химического первобытного бульона к первой клетке?
Лиза знала ответ:
— Атмосфера древней Земли была богата водородом, метаном и водяными парами. Добавьте несколько порций энергии, например ударов молний, и эти газы смогут образовать простейшие органические вещества, которые затем, варясь в первобытном бульоне, постепенно образуют молекулы, способные к самовоспроизведению.
— Это подтвердилось лабораторными опытами, — согласилась Анна. — В сосуде, наполненном газами, образовались аминокислоты.
— И возникла жизнь.
— Вы забегаете вперед, — насмешливо прервала ее Анна. — Пока мы только получили аминокислоты, строительные кирпичики. Как мы перейдем от нескольких аминокислот к первому реплицирующему белку?
— Смешайте достаточное количество аминокислот, и постепенно они в правильной последовательности образуют цепочку.
— Случайно?
Лиза молча кивнула.
— Вот мы и добрались до корня проблемы, доктор Каммингс. Должна согласиться с вами: после того как сформировался первый белок, способный к самовоспроизведению, дарвиновское эволюционное учение начинает играть большую роль. Однако известно ли вам, сколько аминокислот должны выстроиться в определенном порядке для того, чтобы образовался пресловутый первый белок, способный к реплицированию?
— Нет.
— Минимум тридцать две аминокислоты. Это самая короткая молекула белка, сохраняющая способность к самовоспроизведению. Вероятность случайного образования такой молекулы астрономически мала: десять
Представив себе это число, Лиза поежилась. Несмотря на глубокую антипатию, ее уважение к Анне росло.
— Рассмотрим эту вероятность в перспективе, — продолжила Анна. — Если взять весь белок из всех дождевых лесов мира и превратить его в бульон из аминокислот, то и тогда формирование короткой белковой цепочки из тридцати двух кирпичиков осталось бы маловероятным. Точнее говоря, понадобится объем вещества в пять тысяч раз больший, чтобы возникла одна такая цепочка. Пять тысяч всех дождевых лесов Земли! Спрашиваю вас еще раз: как мы перейдем от смеси аминокислот к первому реплицирующему белку?
Лиза в замешательстве покачала головой. Анна с довольным видом скрестила руки на груди.
— Преодоление этой проблемы в эволюционном учении даже Дарвину далось нелегко.
— И все же заполнить пробел рукой Создателя… Это ненаучно, — упрямо возразила Лиза. — Если у нас до сих пор нет ответа на вопрос, это еще не означает, что он относится к области сверхъестественного.
— Я и не говорила про сверхъестественное. Почему вы думаете, что я не знаю ответа?
Лиза ахнула.
— Вы знаете ответ?
— В ходе изучения Колокола несколько десятилетий назад мы сделали открытие, к пониманию которого современные ученые только начинают приближаться.
— Ну?
Лиза подалась вперед, не скрывая интереса.
— Мы назвали явление квантовой эволюцией.
Лиза помнила историю Колокола и нацистских исследований загадочного мира субатомных частиц и квантовой физики.
— Как квантовая теория связана с эволюцией?
— Новая область науки — квантовая эволюция — не только подтверждает теорию акта творения, — заявила Анна. — Она отвечает на фундаментальный вопрос: кто нас создал?
— Вы смеетесь надо мной! Кто же это? Бог?
— Нет. — Анна посмотрела Лизе в глаза. — Мы сами.
Прежде чем Анна продолжила, старый радиоприемник на стене затрещал, и из него послышался знакомый голос Гюнтера:
— Мы выследили предателя и готовы выступать.
7 часов 37 минут
Бюрен, Германия
Грей обогнал старый грузовик, нагруженный сеном, переключил скорость на пятую передачу и заложил последний крутой поворот. С вершины холма открылся прекрасный вид на долину.
— Долина Альме, — произнес Монк, вцепившись в поручень.
Грей сбавил ход. Монк покосился на друга:
— Я вижу, Рейчел преподала тебе урок итальянского стиля вождения.
— Как-то раз в Риме…
— А мы не в Риме.
Ясное дело, не в Риме. Поднявшись на гребень холма, они увидели впереди широкую пойму реки, зеленые луга и леса. У края долины расположился живописный, словно с почтовой открытки, германский городок с узкими кривыми улочками и домами из камня с островерхими черепичными кровлями.