Черный пиар
Шрифт:
Розанов недовольно махнул рукой, сел в кресло и уткнулся в какой-то документ.
— Извините, я сейчас, — тихонько сказал Гордеев Розанову и вышел из кабинета. — Как поживаете, Константин Павлович?
— Спасибо, хорошо… Ну я сразу к делу перейду, — продолжал голос в трубке. — Не хотите ли взяться еще за одну работу? Да, есть еще одно дело.
— Как, опять вас защищать? Снова дом обвалился? — пошутил Гордеев.
— Нет, к счастью, все дома стоят… Защищать надо не меня, — засмеялся голос.
— А кого?
— На сей раз моего брата.
— Криминальная у вас, однако, семейка, — пошутил Гордеев.
— Да уж, это точно… Но уверяю, как в прошлый раз в случае со мной, так и теперь, мой брат совершенно невиновен. Возьметесь?
— Смотря какое дело. Расскажите вкратце.
— Видите ли, мой брат баллотируется в губернаторы Андреевской области. А его соперники, так сказать, пытаются от него избавиться.
— Как это «избавиться»? — поинтересовался Гордеев.
— Ну, удалить его из предвыборной гонки. Навешали на него всех собак… Оклеветали. Короче говоря, нам с вами надо будет встретиться, и я вам все подробно расскажу.
— Нет, вы знаете, наверно, ничего не получится… — подумав, ответил Гордеев.
— Но почему? У вас сейчас много неотложных дел?
— Нет… Но, знаете ли… — протянул Гордеев.
— Что же тогда? — перебил его Зайцев.
Гордеев почувствовал в его голосе металлические начальственные нотки.
— Дело в том, что самые ненавистные для меня дела — это дела подобного рода, — признался Гордеев.
— Почему? — спросил Зайцев.
— Скажу вам честно, потому что, по моему мнению, политика — это одна сплошная грязь, — объяснил Гордеев.
— Ну-у… — протянул Зайцев, — на самом деле это далеко не так. Есть чистая политика. И чистые политики.
— И один из них, конечно, ваш брат? — спросил Гордеев.
— Да, — уверенно ответил Зайцев, не почувствовав иронии. — И для того, чтобы политика не воспринималась как нечто грязное и бесчестное, ну… вот как вы сейчас о ней сказали, надо сделать так, чтобы честных политиков было как можно больше. А для этого надо помочь моему брату.
— Вы знаете, у меня уже не раз был такой опыт работы, — сказал Гордеев со вздохом. — Я знаю, на выборах все подсиживают друг друга, пытаются друг друга убрать… И большей частью все это надумано, сфабриковано!..
— Вот именно, — подтвердил Зайцев.
— …И на самом деле не разберешь, кто прав, а кто виноват, потому что этим занимаются абсолютно все.
— Но мой брат честный политик! — возразил Зайцев.
— Дай-то Бог… — без энтузиазма ответил Гордеев. — Но в конце концов обнаруживается столько грязных делишек, и у подзащитных, и у их соперников, что где правда, где ложь, уже не понятно. Поймите, я ни в чем не хочу обвинять вашего брата, но я просто ненавижу дела подобного рода. Мне противно в них копаться.
— Вообще-то, на то вы и адвокат, чтобы копаться в разных неприятных делах, — прозвучал в трубке довольно веский ответ.
— Да, но каждый адвокат волен выбирать себе то дело, которое ему по душе, с которым он в силах совладать, — не менее веско ответил Гордеев.
— Есть много дел, которые нам не по душе, — возразил Зайцев, — однако и их тоже надо как-то решать.
— Константин Павлович, милый, поймите, я не из собственной прихоти отказываюсь, я действительно ненавижу такие дела и не уверен, что смогу выручить вашего брата.
— А если я попрошу вас… То есть я и так прошу вас. Но прошу вас как друга. Помогите.
— Константин Павлович!.. — взмолился Гордеев.
— Ну что же вы, Юрий Петрович!
— Я не отказываюсь помогать вашему брату. Но сама эта атмосфера! Я ненавижу политические игры… Вот если у вас возникнет еще какая-нибудь проблема со строительством, милости прошу.
— Тогда посоветуйте, к кому мне обратиться. Порекомендуйте мне какого-нибудь хорошего, — он особенно выделил это слово — «хорошего», — адвоката, которому было бы не противно в этом участвовать. И который принес бы конкретную пользу. А то, знаете, город у нас хоть и не такой маленький, но все же не Москва, и если сейчас не восстановить доброе имя, то…
— Черт! — вдруг выругался Гордеев.
— Что? — переспросил Зайцев. — Знаете хороших адвокатов, которые бы согласились?
С минуту помолчав, Гордеев вдруг встрепенулся:
— Как вы сказали город, то есть область, называется?
— Андреевск. Андреевская область.
— Хорошо… Да, хорошо, — задумчиво проговорил Гордеев.
— Что «хорошо»? — поинтересовался Зайцев.
— Пожалуй… — Гордеев подумал несколько секунд, а затем решительно заявил: — Я берусь за это дело.
— Вы это серьезно? — осторожно переспросил Зайцев.
— Куда уж серьезней, — твердо сказал Гордеев.
— Хм… Интересно, все адвокаты такие? — хохотнул Зайцев.
— Какие?
— Ну… Быстро меняющие свое мнение.
— Не знаю. Но я именно такой, — как ни в чем не бывало ответил Гордеев.
— Ну ладно, — заключил Зайцев. — Спасибо, Юрий Петрович! Выручили.
— Ну пока еще не выручил…
— Но я уверен, что ваша помощь будет действенной.
— Когда и где мы с вами встретимся?
— Это дело очень серьезное, поэтому, я думаю, на нейтральной территории не стоит встречаться, лучше я приеду к вам в контору. Скажем, завтра. Договорились?
— Договорились, — вздохнул Гордеев.
Когда он вернулся в кабинет Розанова и тот вопросительно посмотрел на него, первыми словами Гордеева были:
— Ну, Генрих Афанасьевич, вот я и отправляюсь в Андреевск.
— Это еще зачем? — недовольно поморщился Розанов.
— По делу Зайцева.
— Ты же его уже вроде завершил.