Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями
Шрифт:
– Ни с кем! Ни одной живой душе!
Света приложила руку к сердцу с таким чистосердечным видом, что не смогла бы обмануть даже первоклассника.
– Все я тебе выложила как на духу. Мы с тобой в расчете?
Пухлая белая ладошка оказалась под носом у Илюшина. «Дай! – взывала ладошка. – Ты обещал!»
Илюшин зачем-то обернулся. Они с Бабкиным и Светланой стояли на задворках рынка, среди деревянных ящиков, яблочных огрызков и разнообразного мусора. Никто сюда не заглядывал, кроме толстых наглых голубей и вороватой дворняги.
Взгляд
– Ты чего это там высматриваешь? – насторожилась Светлана. Глуповатая или нет, но перемену в настроении Илюшина она уловила не хуже Бабкина.
Макар повернулся к ней, и вежливая улыбка исчезла с его губ.
Игнатова попятилась.
– Если сейчас уйдешь, точно никаких денег не получишь, – предупредил Илюшин.
По лицу Светланы было очевидно, что трусость борется с жадностью. Она только что осознала, насколько недооценила этого лохматого пацана. А мордастый и вовсе убийца какой-то: как сожмет ее за шею – и нету Светы Игнатовой.
– Кому ты растрепала про венеролога? – резко спросил Макар. – Ну?
– Да никому! – вспыхнула Света.
Но на этот раз взгляд Макара ей выдержать не удалось.
– Пудовкина про тебя знала, – ласково шепнул он. От этой ласки ее бросило в холодный пот, и Света второй раз пожалела, что польстилась на пятьсот рублей. – Откуда?
– Не знаю я! Болтают люди всякое! Чушь разную!
Злые слезы выступили на ее глазах.
– Чушь? – вцепился в неосторожно брошенное слово Макар. – Что значит «чушь»?
Под его недобрым взглядом Игнатова окончательно утратила присутствие духа. Мужчинами она всегда крутила как хотела, пусть и короткое время, и силу своих чар прекрасно осознавала. Но этот был слеплен совсем из другого теста. Рядом с ним Светлана впервые ощутила себя каким-то бесполым созданием. Ощущение это ее перепугало так же сильно, как если бы она проснулась и не обнаружила у себя груди.
– Нету у него никаких болезней! – брякнула она.
– Как это? А Пудовкина что болтала?
– Не знаю я!
– Знаешь! – отрезал Илюшин. – Хватит врать, у тебя уже щеки от вранья покраснели.
Светлана ощутила острое желание немедленно посмотреться в зеркало. Кожа на лице и впрямь горела.
– Что мне сказали, то я и передала! – страдальчески взвизгнула она, не выдержав.
– Кто сказал? – хором рявкнули Бабкин с Илюшиным.
Света захныкала. Ей действительно стало страшно и тошно, потому что пока она молчала, можно было притвориться, будто ничего и не произошло, а сделанное вслух признание безжалостным лучом высвечивало и ее, Игнатову, в полный рост, и подлый ее поступок.
– Алевтина, – выдохнула она. – Я не виновата! Она мне заплатила!
И обелив себя таким нехитрым признанием со всех сторон, заревела
Бабкин с Илюшиным переглянулись. Они выяснили еще не все, а на эти рыдания грозил сбежаться весь рынок.
– Скажи, что ты ей голову свернешь, если она не замолчит, – попросил Макар.
– Почему я? – удивился Бабкин.
– Ты страшный.
– А ты, конечно, цыпленок Цып! Это ты ее довел вообще-то.
– А что оставалось делать, когда она едва пятьсот рублей из меня не вытянула?
– Пожалел для девушки пяти сотен. Жлоб московский!
– Ты видел, почем у нее яблоки? Кто из нас после этого жлоб?
– Да, цена малость задрана, – согласился Сергей.
– Малость? На Дорогомиловском тот же сорт вдвое дешевле.
– У нее существование тяжелое, ей выживать надо!
– Поверь, ей будет легче выжить со свернутой башкой.
Оба повернулись к Игнатовой, будто прикидывая, насколько Макар прав.
Света перестала рыдать и ошеломленно прислушивалась к их диалогу.
– Ы-ы-ы, – неуверенно сказала она в повисшем молчании.
Из-за угла гавкнула дворняга.
– Не «ыыы», а во всех подробностях, пожалуйста, – попросил Илюшин, снова превращаясь в того любезного молодого человека, которого Света узрела двадцать минут назад. – Не злоупотребляйте этой лаконичной выразительностью.
Бабкин отогнал голубей, подтащил ящик и галантным жестом предложил Свете присесть. Сам устроился рядом на корточках, а Илюшина проигнорировал: кому нужен ящик, тот сам его притаскивает.
Света на всякий случай жалобно шмыгнула носом, но ясно было, что момент для нытья безнадежно упущен.
– Пришла ко мне она… – обреченно начала она.
– Жена Григория? – перебил Макар.
– Ну да. И говорит…
Тут Света задумалась. Алевтина так хитро построила разговор, что смысл каждой фразы был весьма расплывчат, но при этом содержание всей беседы не вызывало никаких сомнений.
– Ну, что говорит-то? – поторопил ее Бабкин.
– Ничего не говорит! – огрызнулась Света. – Бабла предлагает!
– Просто так? – усомнился Илюшин. – На, говорит, тебе, Светлана, денег, а то у меня лишние завалялись.
Игнатова насупилась. Что они ее, за дуру держат?
– Нет, не так. Она хотела, чтобы я кое-что для нее сделала.
Визита Алевтины Игнатова совсем не испугалась, скорее, ощутила внутри разрастающийся пионерский задор. «А я что? – готовила она речь наскоро, пока наблюдала приближающуюся к ее дому угловатую фигуру. – А я ничего!» И роились в ее голове фразы вроде «за своим мужем надо самой следить» и «мужик не баран, за рога не уведешь». Из этого роя Светлана приготовилась вытаскивать по одной пчеле и атаковать Алевтину. Пусть уйдет хорошенько искусанная! Что это за наглость такая – заявляться вот так за здорово живешь к любовнице своего мужа! Никакого такта нет у людей.